Потапенко С.В.[i]

Основания компенсации морального вреда за диффамацию

Статья ранее опубликована в научном журнале “Труды по интеллектуальной собственности”: М., 2013.  № 3 (Т. 14). С. 181-195. На портале http://pro-sud-123.ru статья размещена с разрешения автора.

Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека подготовил проект Федерального закона о внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части укрепления гарантий свободы слова и массовой информации, предусматривающий, в частности, нововведения, касающиеся оснований компенсации морального вреда. В пояснительной записке к законопроекту[1] отмечается, что действующая редакция статьи 1100 ГК РФ устанавливает, что компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда, в частности, в случаях, когда вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию. Однако, в соответствии с положениями ст.151 ГК РФ при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Сочетание указанных норм порождает явную правовую неопределенность относительно определения основания и размеров компенсации морального вреда, причиненного распространением не соответствующих действительности порочащих сведений. В связи с этим авторы законопроекта предлагают исключить из перечня оснований безвиновной компенсации морального вреда распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, изменив соответствующим образом ст.1100 ГК РФ.

С 1 октября 2013 г. вступил в силу  Федеральный закон от 2 июля 2013 г. № 142-ФЗ “О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации”[2] (далее – Закон № 142-ФЗ), которым меняется само понятие диффамационного деликта, уточняются гражданско-правовые способы и процессуальный порядок защиты чести, достоинства и деловой репутации.

Статья 152 ГК РФ по-прежнему называется «Защита чести, достоинства и деловой репутации». Однако если прежняя редакция этой статьи включала в себя 7 пунктов, то в новой редакции их стало 11. При этом, если основная формула судебной защиты от классического диффамационного деликта, изложенная в п. 1 ст. 152 ГК РФ новой редакции практически не изменилась: «Гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство  или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности», то п. 10 ст. 152 ГК РФ изменил основы диффамационного права. Он закрепил нормативное положение о том, что правила пунктов 1 – 9 настоящей статьи, за исключением положений о компенсации морального вреда, могут быть применены судом также к случаям распространения любых не соответствующих действительности сведений о гражданине, если такой гражданин докажет несоответствие указанных сведений действительности.

Таким образом, вводится норма, позволяющая гражданам требовать опровержения любых расхождений с действительностью, а не только не соответствующих действительности и одновременно порочащих сведений.

 Если же посмотреть на п.10 ст. 152 ГК РФ с позиции доктринального подхода, то мы увидим, что меняется само понятие диффамации, лежащее в основе диффамационного права. Так, согласно п. 1 постановления  Пленума Верховного Суда РФ от 24  февраля  2005 г.  № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»[3]  (далее – постановления Пленума № 3), при разрешении споров о защите чести, достоинства и деловой репутации судам следует руководствоваться не только нормами российского законодательства (статьей 152 Гражданского кодекса Российской Федерации), но и в силу статьи 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» учитывать правовую позицию Европейского Суда по правам человека, выраженную в его постановлениях и касающуюся вопросов толкования и применения данной Конвенции (прежде всего статьи 10), имея при этом в виду, что используемое Европейским Судом по правам человека в его постановлениях понятие диффамации тождественно понятию распространения не соответствующих действительности порочащих сведений, содержащемуся в статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Исходя из этого, до 1 октября с.г. были все основания определять диффамацию как  гражданско – правовой деликт, направленный на умаление чести, достоинства и деловой репутации потерпевшего в общественном мнении или мнении отдельных лиц, путем распространения  о нем порочащих, не соответствующих действительности сведений фактического характера, являющихся злоупотреблением свободой слова и массовой информации.

С 1 октября с.г. с учетом изменений в ст. 152 ГК РФ (Закон № 142-ФЗ), диффамация как гражданско-правовой деликт  представляет собой сложный юридический состав, включающий в себя в качестве основного и обязательного элемента распространение о потерпевшем не соответствующих действительности сведений, а в случае, предусмотренном п. 1 ст. 152 ГК РФ такие сведения должны носить еще и порочащий характер.

Соответственно меняется и обязанность доказывания по ст. 152 ГК РФ. По букве и смыслу ч. 1 ст. 152 ГК РФ на лицо, распространившее порочащие  сведения возлагается  лишь одна обязанность – доказать, что они соответствуют действительности.

Истец же обязан доказать не только факт распространения сведений лицом, к которому предъявлен иск, но и порочащий характер этих сведений. В данном случае действует общее правило, предусмотренное ч. 1 ст. 56 ГПК РФ, и известное еще со времен римского права: «Доказывает тот, кто утверждает».  Такой вывод обусловлен также тем, что ч. 1 ст. 152 ГК РФ содержит в себе презумпцию  вины причинителя вреда – лица, распространившего сведения, только в части того, что эти сведения не соответствуют действительности. Порочащий же характер сведений, исходя из этого, обязан доказать истец.

В отличие от этого,  по п. 10 ст. 152 ГК РФ обязанность доказывания несоответствия действительности распространенных сведений возлагается на истца. Поэтому, если истец не заинтересован в применении к ответчику такой формы гражданско-правовой ответственности за диффамацию как компенсация морального вреда, а ограничивается, например, требованиями о признании распространенных сведений не соответствующими действительности, об их опровержении и возмещении убытков, то исключительно истец обязан доказать как факт распространения ответчиком спорных сведений, так и их несоответствие действительности.

Однако же такой способ защиты от диффамации как компенсация морального вреда может быть применен судом только в случае, если распространенные сведения не только не соответствуют действительности, но и носят порочащий характер. Подобным образом законодатель придал компенсации морального вреда как форме гражданско-правовой ответственности за диффамацию исключительное значение. И это не случайно, поскольку  по  делам о защите чести, достоинства и деловой репутации в силу требований ст. 1100 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда.

В юридической литературе  отмечается, что компенсация морального вреда без вины нарушает принцип единства понятия «вред», поскольку «с одной стороны, компенсация морального вреда подчиняется общим положениям о деликтных обязательствах в части оснований компенсации и ее размера (ст. 1099), а с другой – устанавливаются иные, отличные от общих случаи ответственности».[4] То есть имеет место так называемая объективная (безвиновная) ответственность. Если же речь идет о гражданско – правовой ответственности за диффамацию в форме возмещения убытков, то вина является обязательным условием для возложения такой меры гражданско – правовой ответственности на причинителя убытков. Кстати, законодательство и судебная практика США, касающиеся диффамации, «фактически почти уравниваются с законодательством о гражданских правонарушениях, которое исходит из общего требования, чтобы в действиях ответчика была установлена степень вины, или, по меньшей мере, элемент недобросовестности, прежде чем определять его ответственность за нанесенный истцу ущерб».[5]

На наш взгляд,  виновную ответственность в форме возмещения убытков и безвиновную  ответственность в форме компенсации морального вреда за распространение не соответствующих действительности  сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию личности следует рассматривать как  проявление определенной законодательной непоследовательности. Как обоснованно отмечает Д.М. Азми,  вопрос о безвиновной ответственности в правовом сознании «обычно не связывается с негативной оценкой деятельности причинителя вреда».[6] Получается, что компенсация морального вреда в безвиновном варианте по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации не выполняет одновременно воспитательную функцию гражданско-правовой ответственности.

Уже второй десяток лет в действующем законодательстве сохраняется прямое противоречие между ст. 1100 ГК РФ и ст. 62 Закона РФ «О средствах массовой информации»[7] (далее – Закон о СМИ) под названием «Возмещение морального вреда», в которой записано: «Моральный (неимущественный) вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный вред, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами в размере, определяемом судом». Указание на вину должностных лиц и граждан,  привлекаемых к компенсации морального вреда,  содержащееся в ст. 62 Закона о СМИ противоречит ст. 1100 ГК РФ. Это еще одно основание для законодательной корректировки ст. 1100 ГК РФ в части безвиновной ответственности в форме компенсации морального вреда за распространение не соответствующих действительности  сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию.

Согласно п. 2 ст. 1064 ГК РФ лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Это правило полностью применимо к ответственности за диффамацию в СМИ в форме возмещения убытков, носящей виновный характер. Однако ответственность за диффамацию в СМИ в форме компенсации морального вреда, как уже отмечалось,  носит безвиновный характер. Возможно, для того, чтобы  такая повышенная ответственность не была безграничной,  российское законодательство о СМИ содержит специальный перечень обстоятельств, освобождающих СМИ от ответственности за диффамацию.  Их принято называть «привилегированными утверждениями» или «привилегиями».[8] В судебной практике привилегии широко применяются как средства защиты от исков о диффамации к СМИ. Привилегии условно можно разделить на прямо предусмотренные Законом о СМИ и вытекающие из тех или иных норм закона при их толковании и применении в судебной практике. Они  лишают диффамационный деликт, являющийся основанием гражданско – правовой ответственности, его важнейшей составляющей – противоправности. Несмотря на причинение вреда потерпевшему распространением в отношении него дискредитирующих сведений, такие действия в плане применения за них юридической ответственности рассматриваются как правомерные или юридически безразличные. Основания освобождения от гражданско – правовой судебной ответственности за диффамацию  установлены действующим Законом о СМИ. В силу ст. 57 этого Закона  редакция, главный редактор, журналист не несут ответственности за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций, либо ущемляющих права и законные интересы граждан, либо представляющих собой злоупотребление свободой массовой информации и (или) правами журналиста, в шести перечисленных в данной статье случаях. Как тонко подметил М.А. Федотов, «если внимательно вдуматься в суть всех шести пунктов статьи 57, то легко понять, что их роднит цель – освободить редакцию, редактора, журналиста от ответственности, если за ним нет вины – ни умысла, ни неосторожности».[9] То есть, введя вышеназванные «привилегии», законодатель сделал первый шаг к тому, чтобы  фактически частично дезавуировать безвиновную ответственность за диффамацию в СМИ.

Нельзя не отметить, что проблема правовой природы безвиновной ответственности остается до настоящего времени дискуссионной в науке гражданского права, поскольку данный цивилистический феномен противоречит устоявшемуся, «классическому» воззрению на сущность юридической ответственности, а именно что только виновная ответственность является морально оправданной и нравственно ценной.[10]

Фактически на такой подход ориентирована и судебная практика. Так, в 15 постановления Пленума № 3 отмечено, что  при определении размера компенсации морального вреда судам следует принимать во внимание обстоятельства, указанные в части 2 статьи 151 и пункте 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Если не соответствующие действительности порочащие сведения распространены в средствах массовой информации, суд, определяя размер компенсации морального вреда, должен учесть характер и содержание публикации, а также степень распространения недостоверных сведений. При этом подлежащая взысканию сумма компенсации морального вреда должна быть соразмерна причиненному вреду и не вести к ущемлению свободы массовой информации.

Предпоследний абзац п. 15 говорит о том, что требование о компенсации морального вреда может быть заявлено самостоятельно, если, например, редакция средства массовой информации добровольно опубликовала опровержение, удовлетворяющее истца. Это обстоятельство должно быть учтено судом при определении размера компенсации морального вреда.

Здесь нельзя не заметить, что добровольное опубликование опровержения и есть фактическое признание вины в диффамационном деликте.

  Степень распространения недостоверных сведений  зависит от тиража печатного издания, места его распространения, аудитории, для которой предназначена телепередача и т.п. А.М. Эрделевский  предлагает ввести понятие презюмируемого морального вреда, то есть страданий, которые должен испытывать некий «средний», «нормально» реагирующий на совершаемые в отношении него неправомерные действия человек. Им предлагается специальная таблица с размерами компенсации презюмируемого морального вреда.[11] Например, размер компенсации презюмируемого морального вреда за распространение ложных порочащих сведений в СМИ в этой таблице определен в 36 минимальных заработных плат. Однако, как показали проведенные нами обобщения судебной практики, таблично – арифметический метод исчисления денежной компенсации морального вреда судами реально не применяется. Объясняется это, на наш взгляд, тем, что моральный вред – это неимущественный вред личности, поэтому в основе определения размера компенсации морального вреда судом лежат не выраженные вовне объективные факторы, а устанавливаемая судом в каждом конкретном случае степень физических и нравственных страданий каждой конкретной личности, то есть факторы субъективного характера.

Изложенное позволяет сделать вывод, что на размер компенсации морального вреда влияют в основном последствия диффамационного деликта, что, с одной стороны,  соответствует принципу полного возмещения вреда, а с другой стороны, противоречит тезису «без вины нет ответственности». [12]

Именно такой подход практически реализуется в судебной практике при компенсации морального вреда по диффамационным спорам. Несмотря на установленную законом безвиновную ответственность, суд, тем не менее, всегда анализирует последствия диффамационного деликта для правильного определения размера компенсации морального вреда. При этом по факту суду практически невозможно уйти от вопроса о вине лица, с которого взыскивается компенсация морального вреда за диффамационный деликт.

Как известно, сама деятельность, в результате которой наступает безвиновная ответственность, не должна  носить противоправного характера.

Например, М.М. Агарков, обозначая разграничение правомерного поведения владельца источника повышенной опасности и ответственности этого владельца за вред, причиненный соответствующим источником, обоснованно указывал: “Само собой разумеется, что эксплуатация железной дороги, трамвая… являются правомерными. Но отсюда не следует, что причинение при этом смерти или увечья либо порча или уничтожение чужого имущества является правомерным».[13]

В отличие от этого диффамационный деликт как основание для компенсации морального вреда – это противоправное деяние. Поэтому компенсация морального вреда за диффамацию – это ответственность точно определенного лица за виновное противоправное деяние.

С учетом приведенных доводов проект Федерального закона о внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации (в части основания компенсации морального вреда за распространение не соответствующих действительности  сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию личности), подготовленный Советом при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, является актуальным, обоснованным и имеющим все основания для законодательной реализации.

[1]Приложение 3 к протоколу заседания Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека №12 от 14.12.2012 г.

[2] Российская газета – Федеральный выпуск.- № 6121 (145). – 5 июля 2013.

[3] Российская газета. – 2005. – 15 марта.

[4]Ярошенко К.Б. Понятие и состав вреда в деликтных обязательствах // Проблемы современного гражданского права: Сборник статей. – М., 2000. – С. 339.

[5]См.: Современное право средств массовой информации в США / Под ред. А.Г. Рихтера. – М., 1997. – С. 53.

[6] Азми Д.М. Концепция безвиновной ответственности: содержание, трактовка, оценка // Законодательство и экономика.-2011.-№ 7.-С.34.

[7] Закон РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-I «О средствах массовой информации» (с изменениями и дополнениями) // Ведомости РФ. 1992. № 7. Ст. 300.

[8]См.: Потапенко С.В. Основания освобождения от гражданско – правовой ответственности за диффамацию в СМИ, предусмотренные российским законодательством // Приоритеты современного экономического развития. Материалы научной конференции: в 3 – х частях. Ч.1 / Под ред. Елецкого Б.Д. и др. – Краснодар, 2001. – С. 240 – 248.

[9]Законодательство Российской Федерации о средствах массовой информации. Научно – практический комментарий М.А. Федотова. – М., 1999. – С. 503.

[10]См., например: Романец Ю.В. Вина как основание духовной и юридической ответственности // Российская юстиция. – 2011. – № 4. – С. 61 – 67.

[11]Эрделевский А.М. Моральный вред и компенсация за страдания. Научно – практ. пособие. М., 1998. - С. 64.

[12]Ровный  В.В. Проблемы единства российского частного права: Автореф. дисс. … докт. юрид. наук. - Томск, 2000.

[13]Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. – М., 1940. – С. 151.