Коваленко Д. А., соискатель кафедры истории журналистики и правового регулирования массовых коммуникаций Кубанского государственного университета

Опубликовано: "Судебные ведомости" №3-4 2013.

По соглашению с редакцией журнала  "Судебные ведомости"  "Кубанским агентством судебной информации" предоставлена площадка для размещения электронной версии материалов указанного издания.

В тезисах рассматривается феномен речевой агрессии как один из основных факторов конфликтогенности современных журналистских текстов. Приводятся примеры классификации, а также отдельных видов и средств речевой агрессии.

Конфликтогенный потенциал современного журналистского текста огромен. Он не ограничивается применением одних лишь метафор, эзопова языка, аллегорий и других иносказаний. Существуют вполне прямые механизмы запуска конфликта автором публикации. Одним из наиболее часто встречающихся таких механизмов в газетных текстах является проявление речевой агрессии.

Ученые определяют речевую агрессию как многоаспектное явление, включающее в себя психологические, социальные, политические составляющие. Во многом упрочение этого языкового феномена в современных СМИ связано с демократизацией публицистического стиля и расширением нормативных границ языка массовой коммуникации. Неразрывно эти процессы связаны с очевидным расшатыванием литературных норм русского языка. «До недавнего времени СМИ были образцом нормативности, и многие поколения людей выросли в осознании этого… С развитием перестроечных процессов, интенсификацией гласности и демократизацией жизни общества на радио и телевидение, в газеты и журналы потоком полилась спонтанная речь участников митингов и собраний, народных депутатов» [7: 23]. Сами журналисты стали перенимать косноязычие уличных демонстрантов, митингующих ораторов, депутатов, речь которых была далека от литературных, а, порой, элементарных этических норм.

У появившейся свободы журналистского языка в 1990 годы ученые отмечают положительные и отрицательные стороны. «К положительным следствиям исследователи относят возвращение официальной устной речи (в советский период была только озвученная письменная); возможность выражения альтернативных мнений различными речевыми способами; отказ от советского официоза и формирование разных идиостилей журналистов и медийных изданий» [5: 23]. Негативным следствием явилась, прежде всего, повсеместная жаргонизация языка, повышение степени его агрессивности.

После принятия в 2005 году закона «О государственном языке Российской Федерации» происходит постепенное очищение текстов СМИ от негативных последствий свободы и раскрепощения журналистского языка: в меньшей степени стала использоваться инвективная, обсценная, жаргонная лексика. Элементы грубой разговорной речи уходят в блоги, комментарии, на форумы сети Интернет. При этом агрессия в журналистских текстах  упрочила свои позиции, приобрела осознанный, целенаправленный характер.

Речевая агрессия стала проявляться в жестком выражении негативных эмоций, оценочных суждений в отношении к героям публикаций. Долгожданное провозглашение свободы слова породило массу конфликтов, связанных с неумелым использованием этого самого слова. Количество конфликтов, порожденных оскорблениями, клеветой, распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию, стало расти год от года. Увеличилось и число судебных исков. «За 9 лет с 1991 по 1999 год количество судебных решений по спорам о диффамации в СМИ и количество удовлетворенных исков выросло более чем в 4 раза. При этом, несмотря на значительный рост числа вынесенных решений, удовлетворяемость исков по ним остается относительно стабильной в пределах 65%. Последнее обстоятельство есть свидетельство роста количества удовлетворенных судом диффамационных деликтов в СМИ» [6: 90].

Увеличение количества исков к СМИ, безусловно, говорит о повышении значимости моральных ценностей в России. А поругание чести, достоинства и деловой репутации может быть обусловлено целым рядом конфликтогенных факторов, имеющихся в конкретном журналистском тексте.

Конфликт связан с речевой агрессией постольку, поскольку предполагает отрицательные эмоциональные переживания, и, если конфликт можно рассматривать с точки зрения его правового решения, то речевая агрессия сама по себе находится вне правового поля.

Снижение степени конфликтности журналистских текстов возможно лишь после глубокого анализа конфликтогенных факторов, в том числе, речевой (вербальной) агрессии, а также последующей выработки норм и рекомендаций для журналистов, желающих снизить конфликтогенный потенциал текстов, предназначенных для распространения в СМИ.

Дело в том, что речевая агрессия может быть открытым или латентным воздействием на адресата, имеющим недостаточно аргументов или вовсе быть не аргументированным. Виды речевой агрессии можно классифицировать на разных основаниях, они могут определяться целевыми установками воздействующего – автора публикации, описываемыми ситуациями, наличием развивающегося конфликта.

Важно понимать, что далеко не любое выражение отрицательной оценки в адрес кого или чего бы то ни было, относится к речевой агрессии. Конструктивная критика, например, в любой форме имеет целью изменить в лучшую сторону объект критики. В то время как у субъекта речевой агрессии цель иная: вызвать у адресата отрицательные эмоции, ущемить его честь и достоинство, или даже намеренно оскорбить.

Существует более десятка тактик речевой агрессии, которая, так или иначе, замещает собой агрессивное физическое действие. Это оскорбление, угроза, злопожелание, проклятье, обвинение, возмущение, упрек, насмешка, колкость и другие. Именно выбор соответствующего тактическиго приема отличает речевую агрессию от критики.

Что касается классификации, в современных СМИ исследователи выделяют виды речевой агрессии, соответствующие следующим критериям:

- по интенсивности: слабая / сильная, активная / пассивная;

- по степени осознанности и целенаправленности: целенаправленная (осознанная, преднамеренная, инициативная) / нецеленаправленная (инструментальная, реактивная, оборонная);

- по характеру (способу) выраженности: прямая / косвенная; явная (открытая) / скрытая (неявная); непосредственная / опосредованная;

- по отношению к объекту: переходная / непереходная;

- по степени эмоциональности: эмоциональная / рациональная; спонтанная / подготовленная [3: 181].

Степень речевой агрессии зависит и от разновидности лексики как средства выражения негативной оценки. Инвективная или жаргонная лексика, окказионализмы или агрессивные сравнения и метафоры, – в каждом отдельном случае автор может добиться разной степени экспрессивности, в разной мере может усилить, или, наоборот, ослабить оценочный эффект. А это, в свою очередь, напрямую влияет на степень конфиктогенности журналистского текста.

Одним из наиболее распространенных средств выражения оценки в журналистских текстах являются тропы – в частности, агрессивные сравнения и метафоры. Основной задачей сравнения в медиатексте является сделать описание объекта более наглядным, понятным читателю, но в большинстве случаях сравнение выражает оценочное отношение к описываемому: «Похоже, опять сказался опломб: эта власть, даже пытаясь работать с реальностью, будто все время вертится перед зеркалом, сама перед собой прихорашивается, а потому воспринимает лишь комплименты» (Новая газета. 10.09.2013).

Оценочное значение сравнения формируется за счет описываемого объекта, чаще всего оно оправдано коммуникативными задачами. Средством речевой агрессии сравнение становится тогда, когда задачей автора является оскорбление или унижение объекта описания.

Приведем примеры использования стилистически сниженной и разговорно-просторечной лексики в СМИ: «Пока не понятно, имеет ли Рафаилов отношение к сверженной ранее империи «Черкизон» Тельмана Исмаилова, но доподлинно известно о том, что этот толстосум – не последний человек в строительном, нефтедобывающем и торговом бизнесах» (Московский комсомолец. 30.08.2013), «Сейчас самое время для власти сделать хоть что-то для снятия напряжения в обществе – остановить рост тарифов, посадить наконец Сердюкова, прижать к ногтю остальное высокопоставленное ворье, прекратить издеваться над наукой и образованием…» (Труд. 10.09.2013), «По версии следствия, 25-летний воронежец назвал себя представителем одной из крупнейших компаний области и так убедительно «запудрил» мозги менеджера организации, занимающейся производством и монтажом электрооборудования, что тот отдал ему дизель-генераторную установку» (Комсомольская правда. 03.09.2013).

Как видно из приведенных примеров, стилистически сниженная лексика делает текст достаточно экспрессивным, детали, которые хочет выделить автор, становятся яркими, эмоциональными. С другой стороны, чрезмерное злоупотребление такой лексикой приводит к формированию плохого языкового вкуса у журналистов, а в отдельных случаях мешает автору дать объективную оценку событиям или достоверно изложить факты.

Еще более эмоционально окрашенным становится журналистский текст, когда авторы используют инвективную и обсценную лексику. Бранные и непристойные слова не только оскорбляют человека, который является героем публикации, но также могут вызвать неприязнь со стороны читателя, реагирующего на расшатывание языковых норм: «Но как можно ждать от полицейских достойной и качественной работы, если они не в состоянии разобраться даже со своим дерьмом?» (Версия. 06.09.2013), «А раз так, то никакая она не разумная девочка, а просто шалава» (Известия. 20.08.2013), «Красивая, мечтающая о ребенке и семье женщина брошена страной на заклание псевдополиткорректным сволочам» (Аргументы и факты. 10.09.2013).

Частое и безответственное использование обсценной и инвективной лексики в СМИ исследователи связывают с расшатыванием норм современного языка. Вместе с тем, использование грубых и бранных слов приводит к нарушениям норм общественной морали: «Большая часть таких слов несет в себе осуждающую экспрессию и потому адресатом может быть воспринята как оскорбление. А это влечет за собой осложнение языковых проблем проблемами правовыми» [2: 181].

В конечном итоге, журналистские тексты, имеющие агрессивную окраску, содержащие конфликтогенные высказывания, становятся предметом исков о защите чести, достоинства и деловой репутации.

И это имеет свое обоснование. Исследователь Е.Н.Басовская, например, рассматривает в качестве агрессивного речевой акт, замещающий агрессивное физическое действие [1: 257]. А Г.А.Копнина акцентирует внимание на том, что целью речевой агрессии является оскорбление или причинение иного вреда человеку [4: 254].

Злой умысел лежит в основе большинства конфликтогенных текстов. Там же, где злого умысла нет, журналист должен всячески стремиться избегать появления в своих текстах резких, агрессивных высказываний, тщательно взвешивать и подбирать нужные, подходящие к конкретной ситуации или описываемому объекту слова. Тем самым работники СМИ смогут вернуть журналистике функцию по сохранению языковых традиций и грамотному обновлению современного языка, сделать медийные тексты образцом нормативности для читателей.

Итогом такой поступательной работы станет снижение конфликтогенности журналистских текстов, что неизбежно приведет к сокращению количества исков к средствам массовой информации.

1. Басовская Е.Н. Творцы черно-белой реальности: о вербальной агрессии в средствах массовой информации // Критика и семиотика. Вып.7. М., 2004. С. 257-263.

2. Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке. М., 2001. 304 с.

3. Власова Е.В. Речевая агрессия в печатных СМИ: На материале немецко- и русскоязычных газет 30-х и 90-х гг. ХХ века: диссертационное исследование. Саратов, 2005. 219 с.

4. Копнина Г.А. Этическая норма и проблема речевого манипулирования // Русистика на пороге ХХI века: проблемы и перспективы: Материалы международной научной конференции. (Москва, 8-10 июня 2002 г.). М., 2003. С. 252-254.

5. Петрова Н.Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. пособие / Н.Е. Петрова, Л.В. Рацибурская. М, 2011. 160 с.

6. Потапенко С.В., Осташевский А.В. Диффамация в СМИ: Проблемы права и журналистики. Краснодар, 2001. 390 с.

7. Ремнева М.Л. Язык и культура // Русский язык: исторически судьбы и современность: II Международный конгресс исследователей русского языка: Труды и материалы. М., 2004. С. 23-24.