С.В. ПОТАПЕНКО, доктор юридических наук, профессор, председатель Волгоградского областного суда[1]

А.В. ЗАРУБИН, кандидат юридических наук, судья Абаканского городского суда Республики Хакасия[2]

(Опубликовано: ”Российская юстиция”  2009, №10. На сайте сайте pro-sud-123.ru статья размещена с разрешения авторов)

Ключевые слова: гражданское право, ничтожная сделка, субъект требования

В статье затрагивается вопрос субъекта требования о признании ничтожной сделки недействительной и применения последствий её недействительности, приводится судебная практика.

The article addresses the question of the subject demands for recognition of a void transaction invalid and the application of the consequences of its invalidity, is a judicial practice.

Прежде чем непосредственно приступить к рассмотрению поставленного вопроса, хотелось бы обосновать возможность судебного признания недействительной сделки ничтожной, ведь закон не содержит такого способа защиты гражданских прав, следовательно, не может быть и речи о том, кто может заявлять это требование. Действительно, согласно абз. 4 ст. 12 ГК РФ защита гражданских прав осуществляется путем признания оспоримой сделки недействительной и применения последствий ее недействительности, применения последствий недействительности ничтожной сделки. Вместе с тем, как указано в п. 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ №6, Пленума ВАС РФ №8 от 1 июля 1996 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением Части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», ничтожная сделка является недействительной независимо от признания её таковой судом (п. 1 ст. 166). Учитывая, что Кодекс не исключает возможность предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, споры по таким требованиям подлежат разрешению судом в общем порядке по заявлению любого заинтересованного лица.

Итак, иск о признании недействительной ничтожной сделки может предъявить любое заинтересованное лицо. Это же лицо названо в абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ в качестве субъекта требования о применении последствий недействительности ничтожной сделки. При этом следует иметь в виду, что факт обращения в суд не может с достоверностью свидетельствовать о наличии заинтересованности лица. Заинтересованность в признании сделки и применении последствий её недействительности должна быть не только провозглашена, но и доказана. Такая правовая позиция четко прослеживается в практике арбитражных судов (постановление ФАС МО №КГ-А41/4835-04 от 22 июня 2004 г.; постановление ФАС МО №КГ-А40/1543-04-П от 18 марта 2004 г. и др.). Думается, правильно поступают также те суды общей юрисдикции, которые в порядке ст. 148 ГПК РФ определяют заинтересованность в оспаривании и применении последствий недействительности ничтожной сделки как одно из обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела.

Судебная практика не дает четкого ответа на вопрос о том, кем является заинтересованное лицо. Наиболее простым, но от этого не самым лучшим, является определение заинтересованного лица как лица, имеющего «юридически значимый интерес» в деле (постановление ФАС Волго-Вятского округа от 14 декабря 2006 г. № А11-18394/2005-К1-13/763; постановление ФАС СЗО от 19 мая 2006 г. по делу № А26-5353/2005-17; постановление ФАС СЗО от 25 апреля 2006 г. № Ф04-1714/2006(21623-А27-10) по делу № А27-17180/2003-2 и др.). Однако такое определение не просто малопригодно, оно логически неверно, так как определяет неизвестное через известное: «заинтересованность» через «интерес». Справедливости ради отметим, что после процитированных из судебных актов мест дается определение «юридически значимого интереса», что на первый взгляд должно устранять логическую ошибку, но делается это опять через категорию интереса. Так, «юридически значимый интерес» признается за участниками сделки либо лицами, чьи права и законные интересы прямо нарушены оспариваемой сделкой.

Вместе с тем акцент именно на юридически значимом интересе, не лишен смысла, так как в практике встречались дела, когда заинтересованность ошибочно обосновывалась экономическими потерями. В частности, по одному из дел суд пришел к выводу, что доводы истца (акционера общества) сводились только лишь к описанию неэффективности ведения производственно-экономической деятельности общества, что не могло служить основанием для удовлетворения заявленных требований о признании сделки недействительной, так как это не нарушало прав и законных интересов истца (постановление ФАС СЗО от 28 апреля 2006 г. по делу №А05-12056/2005-23).

В большинстве случаев суды конкретизируют, что интерес в оспаривании сделки должен быть не просто юридическим, а материально-правовым, хотя в некоторых актах указывается и на процессуальный интерес тоже (постановление ФАС СКО от 31 мая 2006 г. №Ф08-2302/2006 по делу № А63-122/2005-C1; постановление ФАС УО от 14 сентября 2006 г. № Ф09-8063/06-C5).

Наиболее часто материально-правовой интерес признается за лицом, в чью правовую сферу эта сделка вносит неопределенность и может повлиять на его правовое положение (постановление ФАС УО от 14 сентября 2006 г. №Ф Ф09-8063/06-C5; постановление ФАС ВСО от 25 мая 2006 г. №А74-5671/05-Ф02-2384/06-C2 по делу № А74-5671/05 и др.). Соответственно, лицо, требующее признания недействительности сделки и применения последствий ее недействительности в чужих интересах без правовых оснований к этому, не может быть признано заинтересованным. К примеру, по одному из дел истец оспаривал сделку купли-продажи права требования долга на том основании, что в результате ее заключение были нарушены права потенциальных покупателей, не знавших о возможности приобретения права требования долга со значительной скидкой от его первоначальной стоимости на комиссионных началах. Суд счел истца незаинтересованным лицом (постановление ФАС УО от 31 января 2006 г. № Ф09-88/06-С6).

Таким образом, материально-правовой интерес в оспаривании сделки и применении последствий ее недействительности должен быть личным.

Определение субъекта оспаривания ничтожной сделки и применения ее последствий через категорию личного материально-правового интереса было бы весьма полезным, если бы имелось четкое определение этого самого «материально-правового интереса», но его найти не получилось. Наиболее приемлемое определение личного материально-правового интереса нам удалось найти в постановлении ФАС СКО от 31 мая 2006 г. №Ф08-2302/2006 по делу № А63-122/2005-C1. В указанном акте говорится, что лицо считается имеющим материальный интерес в деле, если оно требует защиты своего субъективного права или охраняемого законом интереса, а предъявляемый иск является средством такой защиты. Субъектом, имеющим материально-правовой интерес в признании сделки ничтожной, следует считать любое лицо, в чью правовую сферу эта сделка вносит известную неопределенность и интерес которого состоит в ее устранении. Иными словами – это лицо, правовое положение которого претерпело бы те или иные изменения, если бы сделка на самом деле была действительной.

Аналогичные выводы можно встретить и в решении судов общей юрисдикции. Так, рассматривая иск Б. к Д. о признании недействительной доверенности, выданной Д. на имя В., суд указал, что под лицом, чьи права или законные интересы нарушены сделкой, надо понимать лицо, имеющее материально-правовой интерес в признании сделки недействительной, то есть лицо, в чью правовую сферу эта сделка вносит неопределенность и интерес которого состоит в ее устранении. Из материалов дела видно, что суть оспариваемой сделки (доверенности) состоит в наделении Д. полномочиями В. по пользованию, управлению и распоряжению имуществом доверителя. Совершение этой сделки не повлияло на правовое положение Б.: не лишило ее права и не возложило на нее обязанность. Действительно, воспользовавшись полномочиями, основанными на доверенности, В. принял в дар от своего имени, а также имени Д. 2/6 доли в праве общей долевой собственности, ранее принадлежавших С., на квартиру, доля в праве на которую также принадлежала Б. Однако принятие дара не повлияло на правовое положение Б.: не лишило ее права и не возложило на нее обязанность. Таким образом, правовое положение Б. не претерпело никаких изменений от того, действительна или нет доверенность. Следовательно, Б. является ненадлежащим истцом. Также суд отметил, что доводы истца относительно ее интереса в заселении в спорную квартиру меньшего числа лиц касаются вопросов удобства, комфортности, не относятся к сфере права, а потому не могут послужить обоснованием наличия материально-правового интереса в оспаривании сделки (дело №2-650/2009. Архив Абаканского городского суда).

Обозначенные выше позиции объединяет то, что суды, их занимающие, допускают существование интереса за тем, чье правовое состояние затрагивается существованием недействительной сделки, а применение последствий недействительности сделки, в том числе реституции, могло бы изменить это состояние, поэтому их обобщенно можно назвать «позицией условного характера интереса». Но есть и другая точка зрения, которую можно именовать «позицией безусловного характера интереса». Придерживающиеся ее суды признают наличие интереса только за теми субъектами, чьи права и законные интересы прямо и непосредственно восстанавливаются в результате применения последствий ничтожной сделки, в том числе реституции. Так, по некоторым делам суды сужали круг заинтересованных лиц до тех, чьи имущественные права и (или) охраняемые законом интересы будут непосредственно восстановлены в результате приведения сторон ничтожной сделки в первоначальное фактическое положение (постановление ФАС СКО от 31 мая 2006 г. №Ф08-2387/2006 по делу № А20-7068/2005) в отличие от описанных выше случаев, когда заинтересованными признавались лица, «в чью правовую сферу это сделка вносит известную неопределенность». Занимая такую позицию, суды не признавали заинтересованными лицами тех, чьи права, возможно, будут нарушены в будущем. Так, установив, что истец ссылается на возможное нарушение в будущем его права на неотделимые улучшения арендованного им недвижимого имущества, суд сделал вывод, что оспариваемые договоры, участником которых истец не являлся, не нарушали его прав (постановление ФАС МО от 06 марта 2006 г. №КГ-А40/1411-06 по делу №А40-39121/05-43-387). По другому делу суд указал, что юридическая заинтересованность может признаваться за участниками сделки либо за лицами, чьи права и законные интересы прямо нарушены оспариваемой сделкой (постановление ФАС ЗСО от 25 апреля 2006 г. №Ф04-1714/2006(21623-А27-10) по делу №А27-17180/2003-2). Еще по одному делу сделан вывод о том, что заинтересованным можно считать лишь лицо, чьи права действительно будут восстановлены в случае приведения сторон недействительной сделки в первоначальное положение (постановление ФАС СЗО от 29 июня 2006 г. №А42-7489/2005).

Наконец, существует мнение, согласно которому заинтересованность надо признавать только за сторонами сделки. В частности, по одному из дел суд указал, что достаточно ограниченным должен быть признан круг лиц, имеющих материально-правовой интерес в применении реституции как последствия недействительности ничтожной сделки. Такими лицами могут считаться сами стороны ничтожной сделки и их правопреемники. Это связано с тем, что реституция восстанавливает первоначальное имущественное состояние именно этих субъектов, а не третьих лиц (постановление ФАС СКО от 23 мая 2006 г. № Ф08-1700/2006 по делу №А22-568/2005/6-46).

Полагаем, что правы те суды, которые стоят на позиции условного характера интереса, то есть признают субъектами требования о признании недействительной ничтожной сделки и применении последствий ее недействительности тех, чье правовое состояние может быть затронуто применением последствий недействительности сделки, хотя непосредственно их имущественное состояние изменений не претерпевает. Иначе зачем законодатель ввел в диспозицию абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ такую оценочную категорию, как «заинтересованность»? Если бы была необходимость четкого указания на субъектов требования применения реституции как следствия ничтожной сделки, законодатель прямо указал бы их, как это сделано применительно к оспоримым сделкам. Кроме того, необходимо принимать во внимание, что нередко ничтожные сделки совершаются с целью воздействия на правовую сферу лица, не являющегося стороной этой сделки. В качестве примера здесь можно привести мнимые сделки, заключаемые с целью ухода от обращения взыскания на имущество. Поэтому признание их ничтожными и применение последствий ничтожности только сторонами сделало бы нормы о мнимых сделках мертвыми.

Вместе с тем считаем, что есть доля рационального и в позиции безусловного интереса. У нее можно было бы перенять отказ от признания заинтересованности за теми лицами, нарушение прав которых носит вероятностный характер. В итоге мы можем определить заинтересованность в оспаривании ничтожной сделки и применении последствий ее недействительности, как состояние, при котором существование недействительной сделки лишает заинтересованное лицо права, возлагает на него обязанность либо создаёт препятствия в реализации права по сравнению с тем, как это было бы, если ничтожная сделка не существовала.

Надо отметить, что такая практика складывается фактически в некоторых судах общей юрисдикции и ее следует признать правильной. Так, по одному из исков о признании ничтожным договора дарения в силу мнимости истец – кредитная организация обосновала свою заинтересованность в оспаривании сделки тем, что даритель является должником кредитной организации и заключение договора дарения всего своего имущества дарителем-должником препятствует банку реализовать своё право на обращение взыскания на имущество должника. Суд признал истца надлежащим субъектом оспаривания сделки (дело № 2-390/2008. Архив Абаканского городского суда). Существует такой подход и в арбитражных судах. Правда, в обнаруженном нами деле арбитражный суд добавил, что заинтересованность кредитора появляется не во всяком случае, а лишь при невозможности должника исполнить обязательство: «при представлении доказательств о невозможности исполнить обязательства за счет имущества должника кредитор при наличии фактических и правовых оснований может рассматриваться как заинтересованное лицо, имеющее право в силу ст. 166 ГК РФ требовать применения последствий недействительности ничтожной сделки, заключенной должником с третьим лицом, если она препятствует надлежащему выполнению обязательства» (постановление ФАС СКО от 15 февраля 2006 г. №Ф08-254/2006 по делу №А32-34634/2005-47/872). По другому делу истец – один из наследников оспаривал договор купли-продажи, заключенный другим наследником, в отношении части наследственного имущества и просил применить последствия недействительности сделки. Суд также посчитал истца надлежащим субъектом требования (дело №2-42277/2008. Архив Абаканского городского суда). Как можно заметить, ни в первом, ни во втором приведенном примере имущественное состояние истцов не претерпевало изменений в связи с признанием сделки ничтожной и применением последствий ее ничтожности, однако налицо было изменение в их правовом положении: первый истец приобретал возможность эффективно реализовать свое право на обращение взыскания; второй приобретал право претендовать на большее наследство, чем это было до оспаривания сделки и применения реституции.

При этом суды должны понимать, что заинтересованность не должна простираться бесконечно – истец должен доказать нарушение конкретных, уже существующих, а не вероятных прав. Кроме того, последствия для истца от признания сделки недействительной и применении последствий недействительности должны наступать непосредственно, с достоверностью и не зависеть от частной воли иных лиц. В качестве примера здесь можно привести дело, когда несоблюдение указанных выше условий привело к отказу в признании лица заинтересованным. Вот что указал по нему суд: «То обстоятельство, что истец мог приобрести недвижимое имущество, являвшееся предметом оспариваемой сделки, не является доказательством заинтересованности истца: признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности не являются гарантией того, что недвижимость обязательно была бы объектом продажи, поскольку такое решение зависит от воли собственника данного имущества» (постановление ФАС МО №КГ-А41/4835-04 от 22 июня 2004 г.).

Другой аспект рассматриваемого нами вопроса касается того, можно ли признавать субъектом требования о признании недействительной ничтожной сделки и применении последствий её недействительности лицо, обладающее публично-правовым интересом.

Согласно п.1 ст. 2 ГК РФ гражданское законодательство регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников. Поскольку признание сделки ничтожной и применение последствий ее ничтожности является способом защиты гражданских прав, то можно было бы предположить, что применение этих способов защиты должно применяться только участниками имущественных и личных неимущественных отношений. Кроме того, такие участники должны находиться в состоянии, при котором существование недействительной сделки лишало бы их права, возлагало обязанность либо создавало препятствия в реализации права по сравнению с тем, как это было бы, если ничтожная сделка не существовала.

Очевидно, что тот или иной государственной орган не может говорить о влиянии ничтожной сделки на его частноправовую сферу, если он позиционирует себя только как властный орган. Если же его частноправовая сфера все-таки затронута, он должен вступать в правоотношения по признанию сделки ничтожной и применению последствий именно как субъект частного, но не публичного права. В связи с этим весьма сомнительными представляются выводы о заинтересованности субъекта признания сделки ничтожной, основанные на выполнении им государственных функций. Так, по одному из дел суд указал, что отказ в иске Минфину о признании недействительным (ничтожным) договора со ссылкой на то, что иск предъявлен неуполномоченным лицом, неправомерен, так как, исходя из смысла абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК, заявленное истцом требование может быть предъявлено любым заинтересованным лицом, каковым истец является в силу того, что средства от исполнения спорного договора поступают в доход федерального бюджета, а Минфин участвует в осуществлении контроля за поступлением доходов от находящегося в федеральной собственности имущества (постановление ФАС МО №КГ-А40/1005-04 от 03 марта 2004 г.).

Вместе с тем нельзя отбрасывать публичный элемент из гражданско-правовых отношений вовсе. Тем более, если это касается признания сделок недействительными и применения их последствий, ведь существуют сделки, недействительность которых вызвана скорее нарушением публичного, чем частного порядка. Например, сделки, совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ). Здесь вполне допустимо признавать надлежащим субъектом оспаривания орган государственной власти, осуществляющий контрольные и надзорные функции, безотносительно того, оказала ли сделка влияние на его частноправовую сферу.

Еще один вопрос, который вызывает затруднения на практике, касается того, является ли применение последствий ничтожной сделки, а также оценка сделки с точки зрения ничтожности правом или обязанностью суда.

В соответствии с абз. 2 п.2 ст. 166 ГК РФ требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом. Суд вправе применить такие последствия по собственной инициативе. Буквальный смысл приведенной выше нормы в том, что суд вправе, но не обязан применять последствия ничтожности сделки, в том числе в виде реституции. Однако казалось бы недвусмысленное положение закона порождает некоторые трудности его применения на практике. Например, нам известны случаи, когда суд указывал на необходимость, а не просто возможность применения последствий недействительности сделки. Аналогичная проблема поднималась и в отношении оценки сделки как ничтожной: «Довод суда о том, что он не вправе давать оценку сделке, так как этот вопрос выходит за рамки его компетенции, несостоятелен, ибо ст. 166 ГК установлено, что ничтожная сделка недействительно независимо от признания её таковой судом, и с учётом данной нормы закона суд должен был дать оценку сделке, заключенной лицом, правоспособность которого прекратилась задолго до совершения этой сделки» (постановление ФАС МО №КГ-А40/2098-04 от 29 апреля 2004 г.). Действительно, подобный довод можно обосновать. Например, тем, что суд как орган публичной власти не должен мириться с фактами нарушения закона, если таковые им выявлены. Однако теория права не должна подменять закон и суду следует четко руководствоваться положением абз. 2 п.2 ст. 166 ГК РФ, согласно которому суд вправе, но не обязан применять последствия ничтожности сделки. То же самое по аналогии должно применяться к оценке сделки как ничтожной.

Более того, существует мнение, согласно которому суд не всегда может воспользоваться правом применить последствия ничтожности сделки, не говоря уже об обязанности. Так, по мнению авторов Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации полномочия суда по применению последствий ничтожной сделки по своей инициативе являются избыточными. Применение последствий недействительности сделки является субъективным правом заинтересованных лиц, которые свободны в их осуществлении. В связи с этим авторы Концепции полагают, что по общему правилу суд не вправе применять последствия ничтожной сделки по собственной инициативе. Кроме того, в Концепции указывается, что имеет смысл говорить о предоставлении суду права по собственной инициативе применять последствия недействительности ничтожной сделки лишь в тех случаях, когда при рассмотрении какого-либо другого спора ответчик или иной участник процесса в качестве возражения ссылается на ничтожность сделки, на которой основывает свои требования истец. Также в Концепции предлагается ограничить право суда по собственной инициативе применять последствия недействительности ничтожной сделки необходимо для защиты публичных интересов, а лица, имеющие право на такой иск, уклоняются от его предъявления. В этом случае защита публичных интересов будет заключаться во взыскании в доход Российской Федерации всего полученного сторонами по сделке (в случаях, предусмотренных законом), а также в применении двусторонней реституции.

Рассмотрев возможность признания сделки ничтожной и применения последствии ее недействительности по инициативе суда, не можем не затронуть вопрос о том, вправе ли суд признать сделку ничтожной по другим основаниям, нежели заявлены истцом.

По правилу, установленному п. 3 ст. 196 ГРК РФ, суд принимает решение по заявленным истцом требованиям. Однако суд может выйти за пределы заявленных требований в случаях, предусмотренных федеральным законом. Надо полагать, что здесь имеется в виду выход, как за основание, так и за предмет иска. Одним из законов, допускающих выход за пределы заявленных требований, можно считать ГК РФ, который в абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ указывает на возможность применения судом последствий недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе. А если учесть, что ГК РФ не исключает возможности признания недействительности ничтожной сделки, то суд можно считать наделенным правом не только применять по собственной инициативе последствия недействительности ничтожной сделки, но и определять основание недействительности ничтожной сделки по своему усмотрению.

Надо сказать, что суды общей юрисдикции широко используют это положение и подобную практику можно признать допустимой, хотя и не вполне обоснованной с точки зрения принципа диспозитивности. Так, нам известны дела, когда суд выбирал «правильное» основание недействительности сделки из заявленных истцом, «корректировал» основание иска и другими способами использовал механизм, заложенный в абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ и п. 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ №6, Пленума ВАС РФ № 8 от 1 июля 1996г. «О некоторых вопросах, связанных с применением Части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». В частности, по одному из дел истец не ссылался на ст. 168 ГК РФ как на основание иска, полагая, что сделка недействительна в силу отсутствия указания на одно из существенных условий договора купли-продажи жилого дома – прав лица, сохраняющего право пользования жилым помещением (ст. 558 ГК РФ). В решении суд указал, что, действительно, в соответствии со ст. 558 ГК РФ существенным условием договора продажи жилого дома, квартиры, части жилого дома или квартиры, в которых проживают лица, сохраняющие в соответствии с законом право пользования этим жилым помещением после его приобретения покупателем, является перечень этих лиц с указанием их прав на пользование продаваемым жилым помещением. Однако несоблюдение этого условия не может влечь признание договора недействительным, так как предусмотрено специальное последствие – признание договора незаключенным (ст.ст. 432, 433 ГК РФ). Незаключенный договор не может быть признан недействительным. Таким образом, обоснование истцом недействительности договора ссылкой на отсутствие одного из существенных условий ошибочно и не соответствует требованиям закона. Вместе с тем суд указал, что не лишен права, предоставленного ему ст. 166 ГК РФ, признать недействительным спорный договор, выбрав основанием недействительности ст.ст. 168, 454 ГК РФ (дело №2-4791/2008. Архив Абаканского городского суда).

Аналогична практика арбитражных судов. Например, по одному из дел, ссылаясь на п.2 ст. 166 ГК РФ, суд указал, что, если при рассмотрении дела судом установлен факт совершения ничтожной сделки, он может применить последствия ее недействительности по собственной инициативе независимо от того, было ли заявлено соответствующее требование. Иначе говоря, суд вправе признать совершенную сделку ничтожной и применить последствия ее недействительности и по другим основаниям, нежели заявлено истцом, если установит наличие соответствующих обстоятельств, свидетельствующих о ничтожности этой сделки (постановление ФАС СЗО от 10 апреля 2006 г. по делу №А56-24225/2005).

В завершение статьи хотелось бы остановиться на таком специфическом субъекте требований, как прокурор и его правах относительно признания недействительной ничтожной сделки и применении последствий её недействительности.

В соответствии со ст. 52 АПК РФ прокурор вправе обратиться в арбитражный суд с иском о признании недействительными сделок, совершенных органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными унитарными предприятиями, государственными учреждениями, а также юридическими лицами, в уставном капитале (фонде) которых есть доля участия Российской Федерации, доля участия субъектов Российской Федерации, доля участия муниципальных образований; с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки, совершенной органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными унитарными предприятиями, государственными учреждениями, а также юридическими лицами, в уставном капитале (фонде) которых есть доля участия Российской Федерации, доля участия субъектов Российской Федерации, доля участия муниципальных образований. Причем, на практике это положение толкуется немного шире, допуская оспаривание и требование о применении последствий в отношении сделок, заключенных субъектами с опосредованным участием у их уставном капитале государства или муниципальных образований. Так, по одному из дел арбитражный суд указал, что согласно АПК РФ прокурор вправе обратиться в арбитражный суд с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки, совершенной в том числе юридическими лицами, в уставном капитале которых есть доля участия РФ, субъектов РФ или муниципальных образований. Поскольку указанная норма не содержит ограничений формы участия РФ, субъекта РФ и муниципального образования в уставном капитале юридического лица, то такое участие может быть выражено как в виде непосредственного владения акциями (долями), так и через принадлежность соответствующих акций (долей) государственным и муниципальным предприятиям и учреждениям или акционерным обществам, участниками которых являются государство или муниципальное образование (постановление ФАС МО №КГ-А41/130-04 от 5 февраля 2004 г.).

ГПК РФ так подробно участие прокурора в делах о признании сделки недействительной и применении последствий её недействительности не регламентирует и закрепляет более общее положение, согласно которому прокурор вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов граждан, неопределенного круга лиц или интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований (ч.1 ст. 45 ГПК РФ). Этого указания достаточно, чтобы считать прокурора надлежащим истцом во всех тех же случаях, что указаны в ст. 52 АПК РФ.

Кроме того, необходимо иметь в виду, что ГПК РФ содержит некоторые специфические нормы, позволяющие прокурору подавать заявления, в том числе о признании недействительной ничтожной сделки и применении последствий её недействительности в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина, если тот по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд. При этом необходимо иметь в виду, что я указанное ограничение не распространяется на заявления прокурора, основанием для которых являются некоторые обращения к нему граждан, в числе обращения, связанные с обеспечением права на жилище в государственном и муниципальном жилищных фондах.

Таким образом, если прокурор требует в суде признания недействительной ничтожной сделки и применении последствий её недействительности, выступая в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина, суду необходимо исследовать, способен ли сам гражданин обратиться в суд. Если же прокурор требует признания недействительной ничтожной сделки и применения последствий её недействительности, в результате чего гражданин приобретает право пользования жилым помещением в домах государственного и муниципального жилищного фонда, возможность самостоятельного обращения в суд не должна исследоваться.