Проблемы судебной защиты права собственности на недвижимость

(в вопросах и ответах)

Совместный проект кафедры гражданского процесса и международного права юридического факультета КубГУ  и АНО «Кубанское агентство судебной информации» - 2015/2016

 Цель проекта: в форме вопросов и ответов отразить ключевые проблемы, возникающие при судебной защите права собственности на недвижимость

                                                                                Потапенко С.В., заведующий кафедрой

                                                                                 гражданского процесса и международного

                                                                                 права ФГБОУ ВО «Кубанский                     

                                                                                 государственный университет», доктор

                                                                                 юридических наук, профессор,    

                                                                                 Заслуженный         юрист  РФ, Почетный

                                                                                 работник судебной системы;

                                                                                 Зарубин А.В., 

                                                                                 судья Волгоградского                       

                                                                                 областного суда, 

                                                                                  кандидат юридических

                                                                                  наук, доцент;

                                                                                  Потапенко Н.С., директор АНО    

                                                                                  «Кубанское агентство судебной

                                                                                   информации», кандидат юридических

                                                                                  наук

Что нужно понимать под реституцией?

Большинство юристов на вопрос: «Каковы же последствия недействительности сделок?», как правило, отвечают: «Реституция». Некоторые, немного подумав, добавляют: «Односторонняя, двусторонняя либо недопущение реституции». И те, и другие с уверенностью ответят, что реституция пришла к нам из римского частного права.

Подобное утверждение, прочно засевшее в наших умах, только отчасти соответствует истине. Действительно, термин «restitutio» имеет римские корни. Однако, во-первых, его применение не было связано исключительно с последствиями недействительности сделок. Во-вторых, не все недействительные сделки влекли за собой restitutio.

Один из самых распространенных переводов «restitutio» в связке со словами «in integrum» или «ad integrum» означает восстановление прежнего состояния. В литературе можно встретить такие вариации, как «полное восстановление», «восстановление до целого (в целости, прежней целостности)», «возвращение всего, что было», «процесс возобновления, возрождения» и т.д.

Но наиболее точный, на наш взгляд, перевод можно найти у Ф. М. Дыдынского. Он переводил «restitutio» как «возобновление, восстановление, возвращение»; а восстановлению в прежнее положение, приведению в прежнее состояние соотносил термин «restituere». Правда, «restitutio» с добавлением «in integrum», по Ф. М. Дыдынскому, означает «чрезвычайное восстановление прежнего состояния, правоотношения на основании высшей справедливости путем непосредственного вмешательства магистрата, особ. претора»^[1].

In integrum restitutio возникла как институт преторского права, противостоящий формализму ius civile (цивильного права). Ее появление стало возможным ввиду деятельности преторов, которые давали restitutio как чрезвычайное средство защиты, если считали, что этого требует принцип справедливости. Например, цивильное право не признавало недействительными сделки, совершенные под влиянием насилия. Считалось, что хоть и под насилием, лицо выразило свою волю. Соответственно не могли быть применены никакие последствия недействительности сделки. Тогда претор приходил на помощь, объявляя о возвращении сторон в первоначальное положение.

Современное гражданское законодательство термином «реституция» (In integrum restitutio) не оперирует. Это преимущественно научный термин, обозначающий возвращение сторон сделки в первоначальное положение как следствие её недействительности. Нормативной основой реституции служит ст. 167 ГК РФ. В соответствии с п. 1 указанной статьи недействительная сделка не влечёт юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с её недействительностью, и недействительна с момента её совершения. Лицо, которое знало или должно было знать об основаниях недействительности оспоримой сделки, после признания этой сделки недействительной не считается действовавшим добросовестно. Согласно п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Таким образом, в современном понимании реституция — одно из последствий недействительности сделки, выражающееся в возвращении сторонами всего полученного по сделке или возмещении его стоимости.

Какие существуют разновидности реституции?

Существует множество критериев деления реституции. Например, в зависимости от направленности реституция делится на материальную, которая преследует возврат вещи, и компенсаторную, нацеленную на возмещение стоимости. На практике особую распространённость получил критерий взаимности. В зависимости от этого реституцию делят на три вида: 1) двустороннюю; 2) одностороннюю; 3) недопущение реституции. Правда, вторую и третью разновидности с большой долей условности можно отнести к реституции, но тем не менее в учебной литературе по большей части разделение происходит именно так.

При двусторонней реституции каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке. Так, например, согласно п. 1 ст. 171 ГК РФ ничтожна сделка, совершенная гражданином, признанным недееспособным вследствие психического расстройства. Каждая из сторон такой сделки обязана возвратить другой все полученное в натуре, а при невозможности возвратить полученное в натуре - возместить его стоимость.

При односторонней реституции в прежнем имущественном положении восстанавливается только одна сторона.

При недопущении реституции все полученное сторонами по сделке взыскивается в доход Российской Федерации. К примеру, ст. 169 ГК РФ содержит правило, согласно которому сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна и влечёт последствия, установленные ст. 167 ГК РФ. В случаях, предусмотренных законом, суд может взыскать в доход Российской Федерации все полученное по такой сделке сторонами, действовавшими умышленно, или применить иные последствия, установленные законом.

Обязан ли суд приводить обе стороны в первоначальное положение, если последствием недействительности сделки является двусторонняя реституция, но о её применении заявила лишь одна сторона (истец)?

Как указано в п. 2 ст. 167 ГК РФ, при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Иногда в формулировке закона «каждая из сторон обязана возвратить…» видят лишь указание на двустороннюю реституцию, но не обязанность одномоментной встречной передачи вещей обеими сторонами. Ошибочно утверждается, что приведённая норма свидетельствует о необходимости возврата в прежнее положение обеих сторон, т.е. применении по умолчанию двусторонней реституции, что возможно как в одном, так и в нескольких самостоятельных процессах. Например, по иску продавца суд признает договор купли-продажи недействительным и применяет последствия недействительности: обязывает покупателя вернуть товар. По другому заявлению, теперь уже покупателя, суд обязывает продавца вернуть покупателю переданную денежную сумму.

Как разъяснил Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» при удовлетворении требования одной стороны недействительной сделки о возврате полученного другой стороной суд одновременно рассматривает вопрос о взыскании в пользу последней всего, что получила первая сторона, если иные последствия недействительности не предусмотрены законом (п. 80).

Может ли двусторонней реституции воспрепятствовать невозможность одной из сторон сделки осуществить возврат полученного по ней?

С одной стороны, закон не ставит двустороннюю компенсаторную реституцию в прямую зависимость от фактической возможности сторон возвратить все полученное по сделке. Кроме того, реституция является обязанностью (п. 2 ст. 167 ГК РФ) контрагента лица, чьё требование о признании сделки недействительной и применении последствий её недействительности признано судом обоснованным. Исполнение обязанности, в отличие от реализации права, не может быть поставлено в зависимость от того, имеет ли обязанное лицо объективную возможность исполнить обязанность или нет. С другой стороны, для того законодатель и предусмотрел двустороннюю реституцию, чтобы обе стороны приводились в первоначальное положение. Если одна из сторон не имеет возможности передать полученное по сделке или, по крайней мере, возместить её стоимость в деньгах, реституция приобретает для другой стороны карательный характер, утрачивая своё исконное предназначение.

Полагаем, что суды должны толковать закон буквально, возлагая обязанность по компенсаторной реституции каждый раз, когда для этого есть правовые основания, не вникая в то, имеется ли объективная возможность для исполнения решения суда. Для этого есть специализированная служба — служба судебных приставов и порядок, предусмотренный законом. Однако есть доля разумного и в другом подходе, если касаться частных и очень специфических случаев, поэтому не хотелось бы его отметать с однозначностью, не допускающей возражений. В связи с этим можно привести очень интересную мысль (которая, правда, не нашла поддержки в современной арбитражной практике), высказанную в обзоре судебной практики ФАС Северо-Кавказского округа о применении последствий недействительности сделок, подготовленном судьями Е. И. Афониной и Ю. В. Ширвис. Так, авторы обзора, отвечая на вопрос: «Исполнимо ли решение суда о проведении двусторонней реституции, когда с одной стороны — платёжеспособное предприятие, а с другой стороны — фактически предприятие-банкрот и денежных средств у него нет? Если да, то каким образом?», ссылаются на протокол от 5 мая 2000 г. семинара-совещания судей ФАС Северо-Кавказского округа. На этом совещании был сделан вывод о том, что не подлежат удовлетворению исковые требования организации-банкрота о применении последствий недействительности ничтожной сделки, заключённой до признания банкротом, если по сделке истец продал имущество по рыночной стоимости. Требование истца в данном случае является формой злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ), поскольку при удовлетворении иска истец получит имущество, но возврат денег (всей суммы) окажется невозможным, так как денежные требования будут удовлетворяться в порядке конкурсного производства. Таким образом, покупателю будут причинены убытки. Однако если стоимость имущества, проданного по оспариваемой сделке, была занижена, то в данной ситуации иск подлежит удовлетворению в связи с тем, что имеет место злоупотребление правом со стороны покупателя, поэтому он должен нести риск неблагоприятных последствий.

Какое место занимает реституция среди последствий недействительности сделок?

Во-первых, не все недействительные сделки влекут реституцию. Такая ситуация может возникнуть, если закон прямо предусматривает невозможность реституции, реституция невозможна фактически или реституция противоречит природе сделки. Например, если сделка недействительна по основаниям, предусмотренным ст. 169 ГК РФ, реституция исключается законом. Этот пример знаком всем нам по учебникам гражданского права под названием «недопущение реституции». И несмотря на использование в термине слова «реституция», недопущение реституции, конечно же, не относится к разновидности оной, ибо не преследует цели восстановления прежнего имущественного состояния. Что касается фактической невозможности реституции, так это относится к материальной её разновидности и касается случаев, если переданная вещь утрачена, претерпела изменения, услуга уже оказана и т.п. При подобных обстоятельствах закон предусматривает возмещение стоимости (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Оно открывает возможность компенсаторной реституции и, строго говоря, не направлено на восстановление прежнего состояния, существуя больше для «сглаживания» потерь от невозможности вновь занять существовавшее положение. Реституция невозможна фактически и в тех случаях, когда закон предусматривает последствие в виде реституции, но по договору, признанному недействительным, фактически исполнение не производилось. Соответственно сторонам нечего возвращать.
Реституцию невозможно применить к некоторым сделкам, так как это противоречит их правовой природе. К примеру, не может идти речь о реституции применительно к последствиям недействительности доверенности либо обещанию дарения (п. 2 ст. 572 ГК РФ).

Во-вторых, реституция не является единственным последствием недействительности сделки. Она может применяться совместно с другими последствиями, например, если сделка совершена под влиянием заблуждения, возникшего вследствие обстоятельств, за которые отвечает одна сторона, другая сторона вправе требовать от неё возмещения причинённых убытков (абз. 3 п. 6 ст. 178 ГК РФ).

Реституция может не применяться вовсе, так как предусмотрены только специальные последствия. Так, п. 2 ст. 170 ГК РФ предусматривает последствие притворных сделок в виде применения к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учётом существа и содержания сделки относящихся к ней правил. Не исключает других последствий, кроме реституции, и сам закон, который говорит об «иных последствиях» недействительности сделки, предусмотренных законом (п. 2 ст. 167 ГК РФ).

В-третьих, недействительные сделки могут влечь иные последствия, кроме натуральной реституции, денежной компенсации, а также других, прямо указанных в законе, что органично вписывается в понимание недействительных сделок как nullus — юридически несуществующих актов. Ведь не указано же в законе, что недействительность сделки влечёт недействительность других сделок, которые на ней основаны. Но тем не менее суды, в том числе арбитражные, нередко ссылаются на это обстоятельство (постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 11.05.2006 № Ф04-2604/2006(22324-А70-30) по делу № А70‑8049/32-05; от 23.03.2006 № Ф04-512/2006(19852-А67-13) по делу № А67-9028/02). Применяются в судебной практике и совсем уж далёкие от реституции или денежной компенсации последствия недействительности сделки. Например, в одном из судебных актов было указано, что недействительная сделка (договор банковского счета) в силу п. 1 ст. 167 ГК РФ не влекла юридических последствий и была недействительна с момента её совершения. Последствием данной сделки явилось открытие банковского счета, в связи с чем требование о применении последствий недействительности сделки должно было быть удовлетворено путём закрытия счета (постановление ФАС Поволжского округа от 14.02.2006 по делу № А12-8732/05-С35).

Всякое ли нарушение закона при совершении сделки влечёт её недействительность и применение последствий в виде реституции?

По общему правилу недействительность сделки и следующую за ней реституцию могут повлечь действия, которые подпадают под тот или иной состав недействительности сделки, указанный в законе (ст. 168-179 и др. ГК РФ). Самого по себе факта нарушения закона не всегда достаточно для вывода о недействительности и применении реституции. Исключение из этого правила касается ничтожных сделок. В соответствии абз. 2 п. 74 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» договор, условия которого противоречат существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства, может быть квалифицирован как ничтожный полностью или в соответствующей части, даже если в законе не содержится прямого указания на его ничтожность. Например, ничтожно условие договора доверительного управления имуществом, устанавливающее, что по истечении срока договора переданное имущество переходит в собственность доверительного управляющего.

Кроме того, следует обращать внимание на то, влечёт нарушение закона специальное последствие или нет. Если такое имеется, недействительность сделки и реституция исключаются. Например, в случае нарушения предусмотренного законом преимущественного права покупки какого-либо имущества ст. 173.1 ГК РФ не подлежит применению. Последствием такого нарушения является предоставление обладателю преимущественного права в установленном законом порядке требовать перевода на него прав и обязанностей покупателя (п. 3 ст. 250 ГК РФ, п. 18 ст. 21 Федерального закона от 8 февраля 1998 года №14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» и т.д.) (п. 91 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

В некоторых случаях даже при нарушении закона сделка сохраняет силу, чтобы заинтересованное лицо смогло удовлетворить свой интерес. Так, по смыслу п. 2 ст. 174.1 ГК РФ сделка, совершенная в нарушение запрета на распоряжение имуществом должника, наложенного судом или судебным приставом-исполнителем, в том числе в целях возможного обращения взыскания на такое имущество, является действительной. Её совершение не препятствует кредитору или иному управомоченному лицу в реализации прав, обеспечивающихся запретом, в частности, посредством подачи иска об обращении взыскания на такое имущество (п. 5 ст. 334, 348, 349 ГК РФ) (п. 94 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

Вправе ли суд при применении реституции ссылаться на условия договора, признанного недействительным?

Согласно п. 1 ст. 167 ГК РФ недействительный договор не влечёт юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с его недействительностью, и недействителен с момента его совершения. Указанное положение иногда трактуют так: раз договор признан недействительным, он теряет всякую юридическую силу и становится юридически индифферентным. Подобное толкование представляется не до конца верным. Во-первых, недействительность договора означает, что он не влечёт тех последствий, на которые стороны рассчитывали при его заключении. При этом недействительный договор влечёт «иные» последствия, на что прямо указывается в п. 1 ст. 167 ГК РФ. Таким образом, при признании договора недействительным не стирается всякое упоминание о его существовании. Во-вторых, если понимать под договором сделку, правоотношение и документ, то признание договора недействительным уничтожает его как сделку и правоотношение, но при этом договор остаётся существовать как документ. Следовательно, на него как на письменное доказательство можно ссылаться в суде. Например, для обоснования передачи денег, вещи и других обстоятельств. В частности, по одному из дел в суд обратилась Г. (продавец) с иском к А. (покупателю) о признании договора купли-продажи квартиры недействительным по основанию, предусмотренному ст. 177 ГК РФ, и обязании ответчика выплатить в пользу истца стоимость квартиры в размере 2 млн. 300 тыс. руб., как денежное возмещение вследствие невозможности реституции. При рассмотрении дела судом установлено, что согласно п. 3 оспариваемого договора стороны оценили квартиру в 750 тыс. руб. и осуществили передачу этих денежных средств. Однако истец настаивал на том, что договор недействителен в полном объёме, в том числе пункт с указанием на размер платежа и передачи денежных средств. Следовательно, возврат 750 тыс. руб. от продавца покупателю невозможен. Суд не согласился с таким доводом и указал следующее. Недействительность сделки, в том числе договора, означает, что она не влечёт юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с её недействительностью (п. 1 ст. 167 ГК РФ). То есть оспариваемый договор нельзя рассматривать как юридический факт (сделку) и правоотношение. Однако признание оспариваемого договора недействительным не уничтожает его как документ. Оспариваемый договор как документ подтверждает, что деньги в размере 750 тыс. руб. переданы. Доказательств иного суду не представлено. Следует также учитывать, что согласно п. 3 ст. 10 ГК РФ в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Согласно ч. 1 ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Поскольку разумность и добросовестность участников гражданских правоотношений презюмируются, доказывать недобросовестность и неразумность действий ответчика по непередаче денежных средств за квартиру должен истец, в то время как материалы дела таких доказательств не содержат. Необходимости в наличии каких-либо дополнительных доказательств в подтверждение передачи денежных средств по договору суд не усматривает. Таким образом, переданные по оспариваемому договору 750 тыс. руб. подлежат возврату ответчику А. (Дело № 2-34/2008 // Архив Абаканского городского суда Республики Хакасия).

Как соотносится требование о возврате в натуре полученного по недействительной сделке (материальной реституции) с требованием о возврате вещи из чужого незаконного владения (виндикации)?

Объединяет материальную реституцию и виндикацию то, что оба иска направлены на возврат владения. Следовательно, в том и другом случае ответчик должен фактически владеть истребуемым имуществом (а для материальный реституции он должен совпадать с контрагентом) и не иметь правового основания для обладания. Правда, здесь необходимо конкретизировать, что для реституции делается исключение, при котором имущество может возвращаться лицу, не обладающему правом собственности и вообще не имеющему законного титула. Данный вывод подтверждается, в частности, в п. 81 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», согласно которому при рассмотрении требования лица, передавшего индивидуально-определённую вещь по недействительной сделке, к лицу, которому эта вещь была передана, о её возврате истец не обязан доказывать своё право собственности на спорное имущество. Индивидуально-определённая вещь подлежит возврату, если она сохранилась у получившей её стороны.

Отсюда и уточнение: виндикация направлена только на соединение полномочия владения с фактическим обладанием; реституция направлена как на соединение полномочия владения с фактическим обладанием, так и на возврат любого владения. Направленность исков на истребование имущества делает невозможным их удовлетворение, если вещь выбыла из владения ответчика или существенным образом изменена. Также оба рассматриваемых иска бессильны перед добросовестным приобретателем (правда, применительно к реституции, если совершены две и более сделки), за исключением случаев выбытия имущества помимо воли собственника и приобретения его нынешним владельцем по безвозмездной сделке. Кроме того, между истцами и ответчиками должны отсутствовать обязательственные отношения. Причём при виндикационном иске их не должно быть вовсе, а при реституции они имели место, но впоследствии отпали. Несмотря на то, что к моменту применения реституции обязательственные отношения отсутствуют, они накладывают определённый отпечаток на неё. Это выражается, в частности, во взаимном характере реституции, обращении суда к условиям договора, хоть и утратившим значение сделки, но имеющим доказательственное значение, например, в качестве документа, подтверждающего передачу денежных средств, вещи и т.п.

Отличие между реституцией и виндикацией состоит в основании завладения. Если для виндикации простор здесь безграничен, то для реституции он должен сводиться только к недействительной сделке и исполнению по ней. Иногда ошибочно указывают, что реституция следует за недействительной сделкой. На самом деле сама по себе недействительность сделки реституцию повлечь не может, если по сделке ничего не передавалось. Таким образом, в основании реституции лежит сложный юридический факт, сочетающий недействительную сделку и исполнение по ней в виде передачи владения. Для полноты картины отметим, что в отношениях из виндикации тоже может исследоваться основание завладения, например было ли оно возмездным. Однако это обстоятельство будет иметь значение лишь для выявления препятствий к удовлетворению требований, но не окажет влияния на возникновение отношения по истребованию имущества в порядке виндикации.

Наличие в основании материальной реституции сделки, хоть и недействительной, породило ещё одно отличие от виндикации, выражающееся в относительном характере связей: если спор о возврате полученного может возникнуть только между сторонами недействительной сделки, то спор по изъятию имущества из чужого незаконного владения — между собственником и любым незаконным владельцем, к кому бы ни перешла вещь. По этой причине реституцию называют обязательственно-правовым способом защиты права собственности, а виндикацию — вещно-правовым. То обстоятельство, что реституция является обязательственно-правовым способом защиты, добавляет к ней свойство взаимности. Это означает, во-первых, что каждая из сторон может быть как истцом, так и ответчиком; во-вторых, удовлетворение требований реституции может быть поставлено в зависимость от возможности возврата имущества другой стороной. Какими-либо похожими свойствами виндикация не обладает. Ещё одно отличие реституции от виндикации надо видеть в том, что собственник может требовать виндикации, если вещь передана (отчуждена) другим лицом. Если собственник сам передал имущество лицу, от которого теперь истребует, применимы другие иски: реституционный, если была сделка, но она признана недействительной; кондикционный, если исполнение произошло без сделки или иного правового основания либо если сделка признана несовершенной (договор — незаключённым).

Иногда считают, что различие между виндикацией и реституцией надо искать в волевом факторе, так как виндикация применима, только если имущество выбывает из владения собственника помимо его воли; основанием реституции является сделка, которой присущ волевой фактор. Полагаем, что критерий воли малопригоден для разграничения исков. Возьмём случай, когда собственник теряет вещь. Эту вещь находит нынешний владелец. Как мы видим, воли на передачу владения собственник не изъявлял, тем не менее виндикация возможна. Теперь рассмотрим пример, когда собственник передаёт в аренду вещь, а арендатор отчуждает её нынешнему владельцу по безвозмездной сделке. Здесь налицо воля собственника на передачу владения, однако виндикация также возможна. Что касается реституции, то, действительно, она основана на недействительной сделке. Да, сделка имеет волевую природу, но не нужно забывать о существовании сделок с пороками воли, например сделок, совершенных под влиянием насилия, когда воля отсутствует вовсе, а также сделок, недействительность которых вызвана фальсификацией подписи, т.е. фактически отсутствием воли. Таким образом, и реституция, и виндикация возможны как при изъявленной воле, так и при её отсутствии.

Как должен разрешаться вопрос о приведении сторон в первоначальное положение в случае признания недействительными торгов по продаже жилого помещения?

Как разъяснил Верховный Суд РФ в Обзоре законодательства и судебной практики за IV квартал 2008 года^[2], согласно п. 2 ст. 449 ГК РФ признание торгов недействительными влечёт недействительность договора, заключённого с лицом, выигравшим торги. Признав, что договор купли-продажи спорного жилого помещения, заключённый между отделением Российского фонда федерального имущества и С. (лицом, выигравшим торги), является недействительным (по делу установлено нарушение ст. 446 ГПК РФ, ст. 46 Федерального закона от 21.07.1997 № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве», действовавшего на момент продажи квартиры истицы), суд не учёл, что признание недействительным договора, заключённого с лицом, выигравшим торги, влечёт последствия недействительности сделки, предусмотренные ст. 167 ГК РФ, в силу которых по общему правилу каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, и не указал в решении, каким образом должно быть восстановлено первоначальное положение, чем нарушил требования п. 2 ст. 167 ГК РФ. При этом вопрос о приведении сторон в первоначальное положение должен быть разрешён судом одновременно с признанием сделки недействительной. Однако это судом сделано не было, в результате чего права и интересы истицы Ч., требования которой о признании недействительными торгов и заключённого по результатам торгов договора купли-продажи спорной квартиры суд удовлетворил, были нарушены.

Таким образом, в случае признания недействительными торгов по продаже жилого помещения вопрос о приведении сторон в первоначальное положение должен разрешаться судом одновременно с признанием недействительным договора купли-продажи, заключённого с лицом, выигравшим торги.

В каком размере должна быть исчислена государственная пошлина при обращении с иском о признании недействительным договора купли-продажи, дарения, а также о применении последствий недействительности сделки, если истец не заявляет требований о присуждении ему имущества (денежных средств)?

Отвечая на этот вопрос в Обзоре законодательства и судебной практики за III квартал 2006 года^[3], Верховный Суд РФ указал, что, поскольку иск о признании недействительными договоров купли-продажи или дарения, а также спор о применении последствий недействительности сделки связан с правами на имущество, государственную пошлину при подаче таких исков следует исчислять в соответствии с подп. 1 п. 1 ст. 333.19 НК РФ — как при подаче искового заявления имущественного характера, подлежащего оценке, в зависимости от цены иска.

Чем отличаются ничтожные сделки от оспоримых и какое это имеет значение для определения субъекта оспаривания?

Одно из основных отличий оспоримых сделок от ничтожных состоит в том, что наряду со сторонами требовать признания оспоримой сделки недействительной может только лицо, прямо указанное в законе (п. 2 ст. 166 ГК РФ), а ничтожной сделки — любое лицо, которое имеет охраняемый законом интерес в признании сделки недействительной (абз. 2 п. 3 ст. 166 ГК РФ). Из этого следует, что правильное определение субъекта, который может инициировать признание сделки недействительной, зависит от верного разделения недействительных сделок на оспоримые и ничтожные.

Отделить ничтожные сделки от оспоримых легко по диспозиции (содержанию) той статьи, которую истец выбрал в качестве основания недействительности сделки. Основания недействительности сделок рассредоточены по всему ГК РФ. Их содержит и часть первая ГК РФ, например, п. 3 ст. 253, п. 3 ст. 339, ст. 362, ст. 449; и часть вторая ГК РФ, к примеру, ст. 550, 560, абз. 2 ст. 820; и часть третья ГК РФ, в частности абз. 2 п. 1 ст. 1124, ст. 1131, а также часть четвертая ГК РФ — п. 2 ст. 1240. Наиболее обще и универсально основания недействительности сделок сформулированы в ст. 168—179 ГК РФ. Всего в ГК РФ около 50 оснований недействительности сделок. Если истец обосновывает недействительность сделок чем угодно, но только не ссылками на указанные выше статьи, целесообразно оставлять исковое заявление без движения либо уже в судебном заседании тщательным образом выяснять, на чем основывается требование о недействительности сделки, иначе нельзя определиться ни с надлежащим истцом, ни с предметом доказывания. Аналогичным образом надо поступать, если указано несколько оснований недействительности сделок. В частности, отменяя одно из решений Кировского районного суда г. Волгограда, судебная коллегия по гражданским делам Волгоградского областного суда указала, что К. в обоснование своих требований о признании сделки купли-продажи недействительной ссылается на ст. 178 и 179 ГК РФ. Суду первой инстанции в порядке ст. 39 ГПК РФ следовало уточнить основания заявленных требований и в зависимости от этого разрешить спор (Дело № 33-892 // Архив Кировского районного суда г. Волгограда).

Основания недействительности сделок могут содержаться в других, помимо ГК РФ, нормативных правовых актах. В качестве примера можно привести ст. 16 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 (ред. от 02.07.2013) «О защите прав потребителей». Но это скорее исключение из правил.

Определившись с основанием, необходимо обратиться к диспозиции нормы. Если сделка ничтожна, об этом, как правило, прямо указывается в статье. Если сделка оспорима, то закон указывает на то, что она может быть признана недействительной. Возьмём ст. 169 ГК РФ, в которой говорится о том, что сделка, совершенная с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, ничтожна и влечёт последствия, установленные ст. 167 ГК РФ. Теперь обратимся к п. 1 ст. 177 ГК РФ. Согласно указанной норме сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент её совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения. О том, что сделка оспорима, может свидетельствовать формулировка: лицо «вправе требовать признания договора недействительным» (ст. 684 ГК РФ) и другие, подобные ей.

Иногда ГК РФ содержит лишь указание на недействительность сделки, но не указывает прямо, оспорима она или ничтожна, а также кто может её оспорить (п. 4 ст. 339). В этом случае суду необходимо исходить из общего правила, сформулированного в п. 1 ст. 168 ГК РФ, — сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Исключение сделано для сделок, нарушающих требования закона или иного правового акта и при этом посягающих на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Такие сделки ничтожны, если из закона не следует, что сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки (п. 2 ст. 168 ГК РФ).

Применение последствий недействительности ничтожной сделки — право или обязанность суда?

В соответствии с п. 4 ст. 166 ГК РФ суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях. Буквальный смысл приведённой выше нормы следующий: суд вправе, но не обязан применять последствия ничтожности сделки, в том числе в виде реституции. Однако, казалось бы, недвусмысленное положение закона порождает некоторые трудности в его применении на практике. Например, известны случаи, когда суд указывал на необходимость, а не просто возможность применения последствий недействительности сделки.

Подобный подход неоднократно критиковался теоретиками гражданского права, считающими столько широкие полномочия суда избыточными. Так, по мнению авторов Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, применение последствий недействительности сделки является субъективным правом, принадлежащим лицам, права и законные интересы которых защищаются путём реализации этого права. Участники гражданских правоотношений свободны в осуществлении своих прав. Поэтому по общему правилу суд не должен иметь права применять последствия ничтожной сделки по собственной инициативе (при отсутствии соответствующего иска заинтересованного лица)^[4].

Законодатель, тем не менее, к авторам Концепции не прислушался и оставил за судом право применять последствия недействительности ничтожных сделок. Правда, полномочия суда оказались несколько суженными: суд вправе применить последствия недействительности ничтожной сделки по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях.

Применительно к ст. 166 и 168 ГК РФ под публичными интересами, в частности, следует понимать интересы неопределённого круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды. Сделка, при совершении которой был нарушен явно выраженный запрет, установленный законом, является ничтожной как посягающая на публичные интересы, например, сделки о залоге или уступке требований, неразрывно связанных с личностью кредитора (п. 1 ст. 336, ст. 383 ГК РФ), сделки о страховании противоправных интересов (ст. 928 ГК РФ). Само по себе несоответствие сделки законодательству или нарушение ею прав публично-правового образования не свидетельствует о том, что имеет место нарушение публичных интересов (п. 75 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

Чтобы признание сделки ничтожной и применение соответствующих последствий по инициативе суда не было «сюрпризом» для сторон, Верховный Суд РФ говорит о необходимости вынесения данного вопроса на обсуждение. Кроме того, в мотивировочной части решения должно быть указано, какие публичные интересы подлежат защите, либо содержаться ссылка на специальную норму закона, позволяющую применить названные последствия по инициативе суда (п. 79 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»).

Вправе ли суд признать сделку ничтожной и применить последствия её недействительности по другим основаниям, нежели заявлены истцом?

По правилу, установленному ч. 3 ст. 196 ГПК РФ, суд принимает решение по заявленным истцом требованиям. Однако суд может выйти за пределы заявленных требований в случаях, предусмотренных федеральным законом. Надо полагать, что здесь имеется в виду выход как за основание, так и за предмет иска. Одним из законов, допускающих выход за пределы заявленных требований, можно считать ГК РФ, который в п. 4 ст. 166 ГК РФ указывает на возможность применения судом последствий недействительности ничтожной сделки по собственной инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях.

Следует отметить, что суды общей юрисдикции широко используют это положение и подобную практику можно признать допустимой, хотя и не вполне обоснованной с точки зрения принципа диспозитивности. Так, нам известны дела, когда суд выбирал «правильное» основание недействительности сделки из заявленных истцом, «корректировал» основание иска и другими способами использовал механизм, заложенный в ст. 166 ГК РФ. Аналогична практика арбитражных судов. Например, по одному из дел, ссылаясь на ст. 166 ГК РФ, суд указал, что, если при рассмотрении дела судом установлен факт совершения ничтожной сделки, он может применить последствия её недействительности по собственной инициативе независимо от того, было ли заявлено соответствующее требование. Иначе говоря, суд вправе признать совершенную сделку ничтожной и применить последствия её недействительности и по другим основаниям, нежели заявлено истцом, если установит наличие соответствующих обстоятельств, свидетельствующих о ничтожности этой сделки (постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.04.2006 по делу № А56-24225/2005).

В каких случаях прокурор является надлежащим субъектом требования реституции?

В соответствии со ст. 52 АПК РФ прокурор вправе обратиться в арбитражный суд с иском о признании недействительными сделок, совершенных органами государственной власти РФ, органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными унитарными предприятиями, государственными учреждениями, а также юридическими лицами, в уставном капитале (фонде) которых есть доля участия Российской Федерации, доля участия субъектов РФ, доля участия муниципальных образований; с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки, совершенной органами государственной власти РФ, органами государственной власти субъектов РФ, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными унитарными предприятиями, государственными учреждениями, а также юридическими лицами, в уставном капитале (фонде) которых есть доля участия Российской Федерации, доля участия субъектов РФ, доля участия муниципальных образований. Причём на практике это положение толкуется немного шире, допуская оспаривание и требование реституции в отношении сделок, заключённых субъектами с опосредованным участием в их уставном капитале государства или муниципальных образований. Так, по одному из дел арбитражный суд указал, что согласно АПК РФ прокурор вправе обратиться в арбитражный суд с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки, совершенной в том числе юридическими лицами, в уставном капитале которых есть доля участия Российской Федерации, субъектов РФ или муниципальных образований. Поскольку указанная норма не содержит ограничений формы участия Российской Федерации, субъекта РФ и муниципального образования в уставном капитале юридического лица, то такое участие может быть выражено как в виде непосредственного владения акциями (долями), так и через принадлежность соответствующих акций (долей) государственным и муниципальным предприятиям и учреждениям или акционерным обществам, участниками которых являются государство или муниципальное образование (постановление ФАС Московского округа от 05.02.2004 № КГ-А41/130-04).

ГПК РФ так подробно участие прокурора в делах о признании сделки недействительной и применении последствий ее недействительности не регламентирует и закрепляет более общее положение, согласно которому прокурор вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов граждан, неопределённого круга лиц или интересов Российской Федерации, субъектов РФ, муниципальных образований (ч. 1 ст. 45 ГПК РФ). Этого указания достаточно, чтобы считать прокурора надлежащим истцом в тех же случаях, что указаны в ст. 52 АПК РФ.

Кроме того, необходимо иметь в виду, что ГПК РФ содержит некоторые специфические нормы, позволяющие прокурору подавать заявления, в том числе о реституции, в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина, если тот по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд. При этом необходимо отметить, что указанное ограничение не распространяется на заявления прокурора, основанием для которых являются некоторые обращения к нему граждан, в том числе обращения, связанные с обеспечением права на жилище в государственном и муниципальном жилищных фондах.

Таким образом, если прокурор требует в суде реституции, выступая в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина, суду необходимо исследовать, способен ли сам гражданин обратиться в суд. Если же прокурор требует реституции, в результате которой гражданин приобретает право пользования жилым помещением в домах государственного и муниципального жилищного фонда, возможность самостоятельного обращения в суд не должна исследоваться.

Совпадает ли круг субъектов требования реституции с кругом лиц, приводимых в результате реституции в первоначальное положение (обязанными по реституции субъектами)?

Нет. Круг субъектов требования реституции отличается от круга субъектов, обязанных по реституции. Круг первых значительно шире. В него обязательно входят субъекты реституции, а также другие лица. Например, требовать применения реституции как следствия сделки, противоречащей закону п. 2 ст. 168 ГК РФ, вправе лицо, имеющее охраняемый законом интерес в оспаривании сделки, но фактически восстанавливаться может лишь имущественное положение сторон этой сделки. Причём неважно, имели ли стороны правовые основания владения имуществом и его передачи. Даже собственник, который может в том или ином случае признаваться заинтересованным лицом в требовании реституции, не всегда может претендовать на прямую передачу имущества ему в порядке реституции, так как для этого есть другие способы защиты гражданских прав. В частности, требование о возврате имущества из чужого незаконного владения (виндикационный иск). Иногда это правило несправедливо игнорируется судами. Так, удовлетворив иск в части признания договора аренды нежилого помещения недействительным (ничтожным) и отказав в удовлетворении требования о вселении в спорное помещение истца, суды нижестоящих инстанций исходили из того, что, поскольку истец не является стороной оспариваемой сделки, к нему не могут быть применены предусмотренные ст. 167 ГК РФ последствия недействительности этой сделки. Данный вывод нижестоящих судов признан неправомерным, так как, признавая оспариваемый договор аренды ничтожным, суд должен был, по мнению вышестоящего суда, возвратить спорное нежилое помещение истцу, являющемуся собственником данного помещения (постановление ФАС Московского округа от 03.04.2006 № КГ-А40/2164-06). Правда, по другим делам суды указывали, что последствия недействительности сделки могут применяться лишь в отношении сторон сделки (постановление ФАС Северо-Западного округа от 27.06.2006 № А13-15454/2005-24; постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 12.12.2006 №Ф04-7511/2006(28177-А03-36) и эту позицию следует признать правильной.

На кого должна быть возложена обязанность по реституции, если сделку совершал посредник?

Ответ на этот вопрос зависит от того, являлся ли посредник стороной в сделке или представлял интересы одной из них.

Если посредник действовал на основании договора поручения, то требование о возврате должно быть предъявлено доверителю, поскольку согласно п. 1 ст. 971 ГК РФ по договору поручения одна сторона (поверенный) обязуется совершить от имени и за счёт другой стороны (доверителя) определённые юридические действия. Права и обязанности по сделке, совершенной поверенным, возникают непосредственно у доверителя. Вероятно, что обязанным по реституции будет считаться доверитель вне зависимости от того, выполнил ли поверенный обязанность по передаче доверителю без промедления всего полученного по сделкам, совершенным во исполнение поручения, или нет (абз. 4 ст. 974 ГК РФ). Другой вопрос, что реституция в описанном случае будет невозможна ввиду фактического отсутствия у доверителя имущества. В этом случае истец вправе потребовать от доверителя возмещения стоимости полученного поверенным (п. 2 ст. 167 ГК РФ).

Если же посредник действовал на основании договора комиссии, обязанность по реституции должна быть возложена на него, так как по договору комиссии одна сторона (комиссионер) обязуется по поручению другой стороны (комитента) за вознаграждение совершить одну или несколько сделок от своего имени, но за счёт комитента. По сделке, совершенной комиссионером с третьим лицом, приобретает права и становится обязанным комиссионер, хотя бы комитент и был назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки (п. 1 ст. 990 ГК РФ). Наши выводы подтверждает и судебная практика. Так, в п. 20 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17.11.2004 № 85 «Обзор практики разрешения споров по договору комиссии» указано, что в случае признания сделки недействительной требования о применении последствий недействительности предъявляются к комиссионеру. Если реституцию осуществить невозможно в связи с тем, что полученное по сделке уже передано комиссионером комитенту, с комиссионера может быть взыскана полная стоимость переданного имущества.

Наконец, если посредник действовал на основании агентского договора, необходимо выяснить, построен он по типу договора поручения или комиссии и затем, в зависимости от типа, определять надлежащего субъекта обязанности реституции.

На кого должна быть возложена обязанность по реституции, если сделка совершалась от имени Российской Федерации?

Если продолжить линию, начатую ранее, то обязанность по реституции должна быть возложена на Российскую Федерацию вне зависимости от того, каким органом заключена сделка, так как в любом случае орган государственной власти выступает от имени Российской Федерации, а не от своего имени, что делает эту конструкцию похожей на договор поручения. Однако здесь мы имеем дело с исключением, обоснованным спецификой Российской Федерации как субъекта гражданских правоотношений. Дело в том, что в отношениях, регулируемых гражданским законодательством, Российская Федерация выступает через свои органы (п. 1, 3 ст. 125 ГК РФ), подобно тому, как это делает юридическое лицо (п. 1 ст. 53 ГК РФ). И точно так же, как органы юридического лица не являются представителями юридического лица, не являются представителями государства государственные органы. А раз так, государственные органы необходимо рассматривать не как «посредников» между Российской Федерацией и другими субъектами гражданских прав и не как её «представителей», а как одно из воплощений Российской Федерации. Следовательно, вполне обоснованно возложение обязанности по реституции именно на них.

Изложенные выше доводы подтверждаются практикой судов, что отчётливо видно на примерах споров с участием Российского фонда федерального имущества (РФФИ (до его ликвидации и создания Федерального агентства по управлению государственным имуществом в соответствии с Указом Президента РФ от 12.05.2008 № 724. — Примеч. авт.)). В частности, по одному из дел суд указал, что раз в соответствии с законодательством о приватизации полномочия продавца федерального имущества осуществляет РФФИ и органа, специально уполномоченного на возврат средств по недействительным сделкам приватизации, законодатель не определил, на данную организацию и должно быть возложено выполнение требований п. 2 ст. 167 ГК РФ о возврате полученных по недействительной сделке денежных средств (постановление ФАС Уральского округа от 21.08.2006 № Ф09-7040/06-С2). По другому делу, удовлетворяя иск о применении последствий недействительности сделки, суд указал, что стороной сделки купли-продажи федерального имущества выступил РФФИ, и законом определён источник средств, подлежащих возврату, — денежные средства, поступившие по другим исполненным сделкам купли-продажи государственного имущества, следовательно, имеется основание для взыскания полученных денежных средств по незаконной сделке именно с РФФИ (постановление ФАС Уральского округа от 28.08.2006 № Ф09-7399/06-С6).

Возможно ли применение реституции помимо воли лица, восстанавливаемого в первоначальном положении?

В практике судов общей юрисдикции возникали сложности в определении последствий недействительности сделки в тех случаях, когда недвижимое имущество, являвшееся предметом недействительной сделки, до его отчуждения находилось в общей долевой или общей совместной собственности, при этом один из собственников (или его правопреемники) предъявляют требование о признании сделки недействительной и о возвращении всего недвижимого имущества в собственность, но другой собственник таких требований не предъявляет либо возражает против этого? Возможно ли удовлетворение требований о возвращении объекта недвижимого имущества (а не доли) в общую собственность, когда один из сособственников не требует возврата имущества в собственность либо возражает против этого, но предмет договора определён в виде объекта недвижимости (квартира, жилой дом и т.п.), а не доли в праве на это недвижимое имущество? (см. Справку о результатах обобщения судебной практики за 2006—2008 годы по рассмотрению судами гражданских дел, связанных с защитой прав на недвижимое имущество, составленную судьей Верховного суда Удмуртской Республики А. В. Солоняк).

С одной стороны, реституция помимо воли одного из субъектов права общей собственности недопустима, поскольку требование реституции можно считать одной из разновидностей требований о введении во владение. При этом согласно ст. 247 ГК РФ владение осуществляется по соглашению всех участников права общей долевой собственности. Похожее правило действует применительно к праву общей совместной собственности: участники совместной собственности, если иное не предусмотрено соглашением между ними, сообща владеют и пользуются общим имуществом (ст. 253 ГК РФ). Таким образом, применение реституции помимо воли одного из сособственников могло бы рассматриваться как навязывание владения, что не допускается в силу принципа, сформулированного в п. 2 ст. 1 ГК РФ: граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своём интересе, а также в силу положений ст. 247, 253 ГК РФ.

С другой стороны, признание сделки недействительной влечёт отпадение права собственности у приобретателя, если сделка оспорима, либо констатацию отсутствия такого права у приобретателя, если сделка ничтожна (п. 1 ст. 167 ГК РФ). В любом из этих случаев отчуждатель вновь признается собственником, а приобретатель этого права лишается. С этих позиций реституцию надо рассматривать как акт соединения полномочия владения с владением как фактическим состоянием. При таком подходе довод о приобретении права помимо воли не обоснован, равно как и любой другой довод, основанный на нарушении права, так как реституция направлена на восстановление фактического состояния.

Кроме того, если положить на одну чашу весов нежелание одного из сособственников владеть имуществом, а на другую необходимость восстановления нарушенного права, перевесить должна последняя по принципу «наименьшего зла»: если несогласный с реституцией сособственник не стремится владеть имуществом, он может отказаться от реализации полномочий владения либо от права собственности в целом, восстановив тем самым желаемое для себя положение; если же допустить отказ в реституции, требующий её сособственник уже не восстановит искомого для себя состояния.

Что касается вопроса о возврате всего имущества или доли в праве в нем, то с однозначностью можно сказать: возврату подлежит весь объект, если он был предметом сделки. Действительно, ГК РФ содержит положение, согласно которому недействительность части сделки не влечёт недействительности прочих её частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной её части (ст. 180 ГК РФ). Однако указанное положение не даёт возможности возврата доли в праве общей долевой собственности при отчуждении всего имущества, поскольку доля в праве общей собственности даже не часть переданного объекта, не говоря уже о части сделки.

Какое значение имеет определение случаев невозможности реституции?

ГК РФ разделяет такие способы защиты гражданских прав, как признание сделки недействительной и применение последствий недействительности сделки (ст. 12). На практике они заявляются вместе, образуя своеобразную связку: причина — следствие. Несмотря на взаимную обусловленность, реальная защита гражданских прав чаще всего достигается не в связи с констатацией недействительности сделки, а в связи с применением её последствий, как правило, в виде возврата полученного в натуре (реституции), что даёт последнему способу защиты немалый перевес. Но не всегда законом допускается возврат полученного в натуре, даже если налицо недействительность сделки. В таких случаях суды удовлетворяют иски только в части признания сделки недействительной и отказывают в части возврата имущества (материальной реституции), что может расцениваться как «проигрыш» истца. Разумеется, истец может повторно обратиться в суд и требовать возмещения стоимости в деньгах, однако будет затрачено время, дополнительные денежные средства и человеческие ресурсы, тогда как при правильном определении первоначальных требований всего этого можно было бы избежать^[5]. В связи с этим существует необходимость чёткого определения случаев невозможности реституции, чтобы, отталкиваясь от них, правильно определить юридически значимые обстоятельства по делу.

Может ли применение всякой реституции исключаться прямым указанием закона?

Да, может. Например, если сделка недействительна по основаниям, предусмотренным ст. 169 ГК РФ, реституция может быть исключена судом. Реституция может не применяться вовсе, так как предусмотрены специальные последствия недействительности сделок. Так, п. 2 ст. 170 ГК РФ предусматривается последствие притворных сделок в виде применения правил той сделки, которую стороны имели в виду на самом деле. Этот вывод подтверждает и судебная практика. По одному из дел арбитражный суд указал, что, если бы суд пришёл к выводу о притворном характере договора мены, прикрывающего собой договор купли-продажи, применение последствий в виде реституции было бы невозможным в силу закона (постановление ФАС Московского округа от 18.08.2006 № КГ-А40/7470-06).

Закон предусматривает случаи исключения реституции из числа последствий не только применительно к основаниям недействительности сделок, указанных в ст. 168—179 ГК РФ, но и применительно к некоторым разновидностям договоров независимо от основания недействительности. В частности, ст. 566 ГК РФ содержит положение, согласно которому правила ГК РФ о последствиях недействительности сделок и об изменении или о расторжении договора купли-продажи, предусматривающие возврат или взыскание в натуре полученного по договору с одной стороны или с обеих сторон, применяются к договору продажи предприятия, если такие последствия существенно не нарушают права и охраняемые законом интересы кредиторов продавца и покупателя, других лиц и не противоречат общественным интересам (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 19.10.2004 № 5905/04 по делу № А74-1349/03-К1). Схожее правило содержит ст. 663 ГК РФ в отношении договора аренды предприятий. В судебной практике был случай, когда в применении реституции было отказано потому, что в данной конкретной ситуации применение реституции повлекло бы ликвидацию предприятия (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 03.12.2002 № 6616/02).

Иногда невозможность реституции обосновывается не прямым предписанием закона, а договорным условием. По одному из дел арбитражный суд указал, что в случаях, когда согласно условиям договора аренды все отделимые и неотделимые улучшения, произведенные арендатором, являются его собственностью, они не могут быть изъяты, т.е. применение последствий недействительности сделки в соответствии со ст. 167 ГК РФ в такой ситуации невозможно (постановление ФАС Московского округа от 22.09.2005 № КГ-А40/9028-05-1,2). Ссылка на договорное условие кажется нам сомнительной, так как договор признан недействительным. Если и обосновывать невозможность реституции в подобных случаях, то существенным изменением вещи в результате внесённых арендатором улучшений.

Может ли применение реституции исключаться добросовестностью приобретателя?

Если имущество выбыло из владения первоначального собственника путём совершения ряда сделок и впоследствии такой собственник предъявляет требования о признании сделок недействительными и возврате имущества от нынешнего владельца к предыдущему и так вплоть до него самого, следует исходить из того, что фактически предъявляется требование о виндикации (постановление Конституционного Суда РФ от 21.04.2003 № 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой, Р. М. Скляновой и В. М. Ширяева»). Соответственно, суд должен установить, имеются ли основания для истребования имущества, указанные в ст. 302 ГК РФ, в том числе, являлся ли последний владелец добросовестным приобретателем. Если же имущество было передано собственником другой стороне по одной сделке и эта сделка признана недействительной, добросовестность, а также другие обстоятельства, указанные в ст. 302 ГК РФ, при применении последствий в виде возврата полученного по недействительной сделке, значения не имеют.

Может ли на применение материальной реституции повлиять особая природа сделки либо полученное по ней?

В современном понимании реституция - возвращение сторон в первоначальное положение путём передачи полученного имущества в натуре либо возмещении его стоимости. В связи с этим отдельно выделяют так называемую «материальную реституцию» - когда имущество передаётся в натуре, и «компенсационную (или компенсаторную) реституцию» - когда возмещается его стоимость. Очевидно, что «компенсационная реституция» более универсальна, но менее интересная для истца. В свою очередь, применение «материальной реституции» более приемлемо для истца, однако оно наталкивается на ряд препятствий или попросту невозможно в силу ряда обстоятельств. В частности, материальную реституцию невозможно применить к сделкам, правовая природа которых не предполагает исполнение в виде передачи имущества. Например, не может идти речь о материальной реституции применительно к последствиям недействительности доверенности (ст. 185 ГК РФ) либо обещании дарения (п. 2 ст. 572 ГК РФ). Равно как неприменима материальная реституция к договору транспортной экспедиции (гл. 41 ГК РФ), договору банковского счета (ст. 845 ГК РФ) и многих других договоров, входящих в состав так называемых договоров по оказанию услуг (п. 2 ст. 779 ГК РФ). Нельзя говорить о материальной реституции как последствии недействительности сделки по уступке права требования (ст. 382 ГК РФ).

Иногда природа сделки предполагает, что её исполнение связано с передачей материального объекта, но объект таков, что он не может быть возвращён в натуре в силу своих особых свойств. Возьмём договор купли-продажи. По нему одна сторона обязуется передать вещь (товар) в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определённую денежную сумму (цену) (п. 1 ст. 454 ГК РФ). Из определения договора купли-продажи видно, что он даёт, наверное, самую благоприятную почву для материальной реституции не только в силу своей юридической природы, но и в силу фактической распространённости, а следовательно, большей вероятности оказаться недействительным. Но, когда мы начинаем говорить о такой разновидности купли-продажи, как энергоснабжение, указанное выше правило перестаёт действовать, ведь здесь мы имеем дело с особой вещью. Физические свойства энергии, пусть даже юридически она является вещью (товаром), таковы, что её возврат после исполнения договора невозможен.

Определённые сомнения возникают у судов относительно возможности реституции самовольной постройки. Аргументом «против» указывается то, что возврат самовольной постройки свидетельствовал бы о наличии или возникновении на стороне отчуждателя права собственности в отношении самовольной постройки. Не соглашаясь с таким подходом, полагаем, что реституция направлена на восстановление положения, существовавшего до исполнения договора, представляет собой «обратную» передачу имущества и не связана с правами сторон на неё. По этим причинам вывод о невозможности передачи самовольной постройки в силу реституции является неправильным. Наш вывод подтверждается также положением п. 81 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Не стоить думать, что невозможность материальной реституции связана только со свойствами вещей, ведь есть и другие объекты гражданских прав, выступающие предметом сделок. Как видно из ст. 128 ГК РФ, ими могут быть работы, интеллектуальная собственность и даже некоторые нематериальные блага.

Кстати, работы прямо названы в п. 2 ст. 167 ГК РФ в качестве объектов, которые невозможно вернуть в натуре. Произведённые работы действительно нельзя вернуть, но можно вернуть результат работы, имеющий материальный характер. В отличие от договора оказания услуг действия подрядчика — не самоцель, а средство достижения результата. Поэтому если результат достигнут и он имеет материальное выражение, то какие имеются препятствия к реституции, если, конечно, это в полной мере восстановит положение сторон. Например, иждивением подрядчика изготовлен гарнитур, который передан заказчику. Впоследствии договор подряда признается недействительным и ставится вопрос о реституции. Полагаем, что возврат денег заказчику, а подрядчику — изготовленного его иждивением гарнитура (стоимость которого включает цену материалов и произведённых работ) восстановит имущественное положение одного и другого. Продемонстрированный нами пример — исключение из правил. В большинстве случаев заключение договора подряда исключает возможность реституции, однако не следует исходить из какого-либо «автоматического» её отрицания только на том основании, что исполнение договора связано с выполнением работ.

Применительно к реституции интеллектуальной собственности ситуация более очевидная. Так как реституция тесно связана с вещью, а, как указано в ст. 1227 ГК РФ, интеллектуальные права не зависят от права собственности на материальный носитель, в котором выражен результат интеллектуальной деятельности, и передача вещи не влечёт передачу интеллектуальных прав, выраженных в ней, то реституция интеллектуальной собственности как отстранённой от чего-либо материального невозможна. Похожий вывод применительно к товарному знаку уже находил своё подтверждение в судебной практике (постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 11.04.2006 № Ф08-750/2006 по делу № А32-46084/2004-29/1128). Однако из приведённого нами правила «отрыва интеллектуальных прав от материального носителя» есть исключение, предусмотренное ст. 1291 ГК РФ. Указанная норма включает положение, согласно которому отчуждение оригинала произведения носителем исключительного права означает перенос не только права собственности на материальный носитель, но и передачу исключительных прав на него. Но это не влияет на наши выводы. В случае, когда, например, признается недействительным договор купли-продажи картины, можно говорить лишь о возврате вещи, но не исключительных прав. То обстоятельство, что к вещи привязаны исключительные права, не делает их самостоятельным предметом реституции.

Может ли применение материальной реституции ограничиваться в связи с обстоятельствами, связанными с существованием вещи?

Да, может. Наиболее очевидным, а потому первым в нашем списке будет невозможность реституции вследствие гибели вещи. Она может произойти по причинам, не зависящим от воли людей, в частности вследствие пожара (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 03.12.2002 № 6612/02), либо по воле человека, например в результате сноса строения (постановление ФАС Московского округа от 10.06.2004 № КГ-А40/4423-04). Случается, что предметом сделки выступает несуществующее имущество либо право (постановление ФАС Уральского округа от 25.12.2006 № Ф09-11376/06-С3). Несомненно, что и в этом случае реституция невозможна.

Иногда имущество было в действительности и продолжает существовать, но оно существенно изменено, а потому с точки зрения права становится другим. Чаще всего это происходит с объектом недвижимости, который достраивается (постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 04.05.2006 № Ф08-1337/2006 по делу № А01‑1969/2005-10), реконструируется (постановление ФАС Московского округа от 06.04.2006, 30.03.2006 № КГ-А40/2582-06‑П по делу № А40‑46652/03‑52-483), восстанавливается (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28.01.2003 № 12024/02 — 6/03, 34) или другим образом видоизменяется (постановления ФАС Уральского округа от 28.11.2006 № Ф09-9581/06-С3; от 14.08.2006 № Ф09‑6890/06-С5; постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 20.06.2000 № 1881/00 —10/00,41) приобретателем. Невозможность реституции при описываемых обстоятельствах обосновывается тем, что возврат имущества не обеспечит восстановления первоначального положения (постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 17.11.2005 № Ф08‑4775/2004). Категория «существенности» применительно к изменённой вещи не имеет, да и не может иметь чёткого определения, оставляя разрешение вопроса на усмотрение суда, чем последний, разумеется, пользуется. Так, нам известен случай, когда суд отказал в реституции, обосновав это недоказанностью преобразования вещи настолько, что в результате реконструкции здание стало другой вещью (постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 26.04.2006 № Ф08-1595/2006 по делу № А01-3146/2005-3).

Как видно из приведённых формулировок, под преобразованием вещи, как правило, понимают изменение её формы. В связи с этим возникает вопрос: как быть, если изменена стоимость имущества? Надо ли полагать, что имущество после изменения его стоимости потеряло тождественность с предметом сделки, а потому возник новый объект (другая вещь)? Ответ на этот вопрос уже искали суды, но, как нам кажется, не совсем удачно. К примеру, один из арбитражных судов счёл, что существенное увеличение стоимости недвижимого имущества в результате ремонта (производства улучшений) само по себе не могло свидетельствовать о создании нового объекта недвижимости (постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 26.04.2006 № Ф08-1595/2006 по делу № А01-3146/2005-3).

Полагаем, что верный ответ можно найти, отталкиваясь от категории существенности и основания изменения цены. Как уже было указано, понятие «существенности» чёткого определения не имеет, но мы понимаем, что в области гражданско-правовых отношений оно упирается в вопрос денег. То есть существенное изменение предмета (его формы или содержания), как правило, связано с существенным изменением его стоимости, и наоборот. Причём не всегда изменение предмета сопряжено с изменением его внешнего вида. Известен случай, когда А. получил объект недвижимости без оснований, предусмотренных законом или договором, и, понадеявшись на неоформленное соглашение с собственником Б., приступил к реконструкции: снял старые полы, заменил их новыми, аналогичным образом укрепил стены и т.д. В дальнейшем Б. продал объект недвижимости В., что стало поводом для А. предъявить претензии Б., основывая их на нормах о неосновательном обогащении. Чем полезен для нас приведённый пример? — Тем, что спорный объект внешне не изменился, но изменился качественно, что повлекло существенный рост стоимости.

Из этого следует, что под существенным необходимо понимать не только изменение формы вещи, но и её стоимости, если последнее связано с модификацией качественных характеристик объекта. В этом случае реституция невозможна. Если стоимость имущества увеличилась или уменьшилась ввиду рыночных факторов, то возможность реституции сохраняется. Например, по сделке переходит квартира стоимостью 3 млн руб. В результате роста цен на жилье к моменту истребования квартира стоит 4,5 млн руб. Несмотря на то что цена возросла существенно, вещь была и остаётся прежней: не изменилась ни форма, ни содержание, а потому препятствий в реституции нет.

Ну а пока допускается реституция вещей с несущественно изменённой стоимостью, появляется ещё один вопрос: возможно ли с требованием о реституции предъявлять «компенсационное требование»? Например, может ли быть удовлетворено требование отчуждателя о возврате ему имущества большей стоимости с выплатой приобретателю разницы в цене? Арбитражная практика отрицает такую возможность, обосновывая тем, что подобные требования выходят за рамки спора о признании сделки недействительной, но при этом не исключает возможности предъявления самостоятельных требований о возмещении затрат (постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 26.04.2006 № Ф08-1595/2006 по делу № А01-3146/2005-3; от 19.01.2006 № Ф08-6483/2005). Современная судебная практика вряд ли разделяет подобный подход. В п. 80 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» указано, что по смыслу п. 2 ст. 167 ГК РФ взаимные предоставления по недействительной сделке, которая была исполнена обеими сторонами, считаются равными, пока не доказано иное. Именно фраза «пока не доказано иное» подводит нас к мысли, что презумпция равнозначности переданного может быть опровергнута. Соответственно, будет установлено, что справедливое приведение в первоначальное положение возможно только с компенсацией. И оснований для отказа в такой компенсации у суда не имеется. Кроме того, следует вспомнить, что реституция может быть, как материальной, так и компенсаторной, поэтому ссылка на то, что компенсация «совсем иное требование», отличное от реституции, вряд ли верна.

Может ли невозможность реституции быть связанной с личностью субъекта требования?

Общее правило таково, что реституция возможна, если все стороны сделки существуют как субъекты гражданско-правовых отношений. По одному из дел суд отказал в удовлетворении требований о применении последствий недействительности сделки ввиду того, что юридическое лицо, к которому заявлены требования, ликвидировано (постановление ФАС Центрального округа от 11.10.2006 № А68‑274/ГП-6-05, постановление ФАС Поволжского округа от 15.09.2005 № А12-16340/02-С8). Однако считаем допустимой реституцию в отношении универсального правопреемника стороны сделки. Действительно, обязанность по возврату вещи вследствие недействительности сделки не является договорной. Она вытекает из прямого указания закона. Вместе с тем универсальное правопреемство порождает переход не только договорных, но и иных прав и обязанностей выбывшего участника. Поэтому мы не находим никаких препятствий к тому, чтобы считать универсального правопреемника надлежащим субъектом отношений, связанных с реституцией.

Какие особенности исчисления срока исковой давности по делам о признании сделки недействительной и применении последствий недействительности сделок?

Как разъяснил Верховный Суд РФ в п. 101, 102 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» для требований сторон ничтожной сделки о применении последствий её недействительности и о признании такой сделки недействительной установлен трёхлетний срок исковой давности, который исчисляется со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, то есть одна из сторон приступила к фактическому исполнению сделки, а другая - к принятию такого исполнения (п. 1 ст. 181 ГК РФ).

Течение срока исковой давности по названным требованиям, предъявленным лицом, не являющимся стороной сделки, начинается со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале её исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала её исполнения.

По смыслу п. 1 ст. 181 ГК РФ если ничтожная сделка не исполнялась, срок исковой давности по требованию о признании её недействительной не течёт. Если сделка признана недействительной в части, то срок исковой давности исчисляется с момента начала исполнения этой части.

В силу п. 2 ст. 181 ГК РФ годичный срок исковой давности по искам о признании недействительной оспоримой сделки следует исчислять со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена такая сделка (п. 1 ст. 179 ГК РФ), либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.

С какого момента начинается течение срока исковой давности по требованиям о возврате сумм комиссии за ведение ссудного счета, уплаченных заёмщиком, если такое условие договора является недействительным?

Как разъяснил Верховный Суд РФ в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации №2 (2015) согласно п. 1 ст. 181 ГК РФ течение срока исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале её исполнения.

Течение срока давности по названным требованиям определяется не субъективным фактором (осведомлённостью заинтересованного лица о нарушении его прав), а объективными обстоятельствами, характеризующими начало исполнения сделки. Такое правовое регулирование обусловлено характером соответствующих сделок как ничтожных, которые недействительны с момента совершения независимо от признания их таковыми судом (п. 1 ст. 166 ГК РФ), а значит, не имеют юридической силы, не создают каких-либо прав и обязанностей как для сторон по сделке, так и для третьих лиц.

Поскольку право на предъявление иска в данном случае связано с наступлением последствий исполнения ничтожной сделки и имеет своей целью их устранение, то именно момент начала исполнения такой сделки, когда возникает производный от неё тот или иной неправовой результат, в действующем гражданском законодательстве избран в качестве определяющего для исчисления срока давности.

Таким образом, срок исковой давности по искам о применении последствий недействительности ничтожного условия кредитного договора, предусматривающего уплату комиссии за ведение ссудного счета, исчисляется со дня, когда заёмщиком началось исполнение недействительной сделки по уплате комиссии за ведение ссудного счета, а именно со дня уплаты первого спорного платежа.

При этом п. 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12 ноября 2001 г. № 15/18, предусматривающий, что срок исковой давности по искам о просроченных повременных платежах (проценты за пользование заёмными средствами, арендная плата и т.п.) исчисляется отдельно по каждому просроченному платежу, не распространяется на правоотношения, связанные с требованиями о возврате исполненного по ничтожной сделке.

---

^[1] Дыдынский Ф. М. Латинско-русский словарь к источникам римского права. Варшава : Типография К. Ковалевского, 1896. С. 467.

^[2] Утвержден постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 4 и 25 марта 2009 г.

^[3] Утвержден постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2006 г.

^[4] Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации : одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.

^[5] Зарубин А. В. Когда реституция невозможна // Юрист. 2008. № 12. С. 27—33.